Страсти по Веласкесу

В первое мгновение я не поверила глазам. Было ощущение, что все это мне просто привиделось. Потом до меня дошло, что я только что видела убийство и сейчас, буквально в следующую минуту, та, которая совершила его, может покинуть дом. Забыв о конспирации, я выскочила из кустов и прямо по клумбам рванула в сторону крыльца. К сожалению, входная дверь находилась на противоположной стороне дома, и мне пришлось огибать угол. Пока бежала, думала только о том, как бы догнать злодейку, но на крыльце и на ведущей к воротам дорожке никого не оказалось. В запале я взлетела по ступеням и с силой дернула за ручку. Дверь была крепко заперта. До того момента я пребывала в таком состоянии, что плохо соображала, к чему может привести моя попытка попасть внутрь. Но вдруг до меня дошло, что там, прямо за дверью, стоит вооруженный ножом убийца. Только что она хладнокровно зарезала человека и, если понадобится, так же хладнокровно зарежет меня. Причин безрассудно рваться вперед и добровольно насаживаться на нож, у меня не было, поэтому я развернулась и пошла прочь. Я как раз заворачивала за угол дома, когда зазвонил мой мобильный телефон.

– Слушаю, – отозвалась я, продолжая шагать вперед.

В трубке послышалось хриплое дыхание, потом срывающийся испуганный голос еле слышно прошептал:

– Анна! Это вы, Анна?

– Кто это? – спросила я, хотя в этом не было необходимости. Ответ я уже знала.

– Это я, Лиза, – прошелестел голос.

Я остановилась, ожидая, что последует дальше. Сначала в трубке стояла тишина, потом раздалось тихое хихиканье, и все тот же голос, превратившись из испуганного в ехидный, спросил:

– Анна, вы пришли меня спасать?

Говорить что-либо не имело смысла, и я промолчала. Не дожидаясь ответа, моя собеседница заговорила снова, на этот раз очень жестко:

– Правильно, не нужно меня спасать. У меня все в порядке. А вы в следующий раз не суйтесь на чужую территорию, хозяевам это может не понравиться, и вас жестоко накажут. И о камерах слежения тоже не забывайте.

Глава 20

О Софье Августовне я вспомнила только к вечеру. Ночные приключения не выходили из моей головы.

«Неважно идут твои дела, Анька, – думала я, вяло слоняясь из угла в угол. – И если б проблемы были только с расследованием, так черт бы с ними! Не первое оно в твоей жизни и, наверное, не последнее, но вот Гера…»

Мысли о Гере не покидали меня ни на минуту. Чем бы ни занималась, с кем бы ни разговаривала, настырные мысли точили меня, точили… Неприятные они были, мои мысли, и очень грустные. Вот и теперь и пыталась весь день найти себе занятие, но все валилось из рук, и ничего не хотелось. Идея навестить старушку возникла внезапно, и я только диву далась, как это он не пришла мне в голову раньше.

Через час я уже стояла перед входом в бывшую дворницкую и деликатно стучала в дверь. На мой стук никто не отозвался, и это меня озадачило. Софья Августовна обычно всегда была дома. Стукнув для очистки совести еще пару раз и снова не получив ответа, я без малейшего колебания забарабанила уже кулаком. Учиненный мной грохот мог бы поднять и мертвого, а из дворницкой между тем по-прежнему не доносилось ни звука. Озадаченная и здорово огорченная, я уж было собралась ретироваться ни с чем, но врожденная настырность заставила предпринять последнюю попытку. Ни на что особенно не надеясь, я налегла на створку, и она вдруг с тягучим скрипом приотворилась. Просунув голову в образовавшуюся щель, я громко позвала:

– Софья Августовна! Вы дома?

Ответа не последовало и в этот раз, но мне показалось, что из глубины квартиры донесся неясный шорох. Без долгих раздумий я с силой толкнула плечом тяжелую дверь, та поддалась, и я влетела в комнату. Пролетев по инерции пору метров, я притормозила и настороженно огляделась. С моего прошлого визита в квартирке ничего не изменилось. Здесь был все тот же идеальный порядок, и все вещи находились на своих местах, даже штора, загораживающая вход в соседнюю комнату, была тщательно задернута. Еще раз оглядевшись, я подошла к проему и откинула в сторону тяжелую ткань.

Пробитое в толстой стене оконце пропускало слишком мало света. В спальне царил унылый полумрак. Слабый язычок лампады перед иконой не в силах был рассеять копящиеся по углам тени.

Софья Августовна лежала на кровати. В неверном свете лампады было видно, что глаза ее закрыты, редкие седые волосы прилипли ко лбу, маленькое личико настолько бледно, что почти слилось с подушкой. Особенно меня испугали глубоко запавшие виски и заострившийся нос.

– Софья Августовна! – охнула я и одним прыжком очутилась у кровати.

Тяжелые веки медленно приподнялись, и на меня в упор глянули агатовые глаза

– Анна?

Голос Софьи Августовны звучал тихо, но говорила она отчетливо, и взгляд ее был вполне осмысленным. Выглядела старушка, конечно, неважно, но это было ничто по сравнению с тем, чего я боялась. Обрадованная, что она жива и узнала меня, я радостно затараторила:

– Ну да! Это я! Зашла вас проведать, стучусь, стучусь, а никто не отзывается. Я испугалась и… вошла. Кстати, вы знаете, что у вас дверь нараспашку?