Страсти по Веласкесу

Софья Августовна еле заметно кивнула:

– На всякий случай. Если вдруг умру во сне, соседям не придется трудиться и выламывать ее. Терпеть не могу доставлять хлопоты посторонним.

Пораженная, я не нашлась что сказать и лишь растерянно спросила:

– Не страшно?

Бесцветные губы растянулись в насмешливой улыбке:

– Я уже давно ничего не боюсь. Да и кому я нужна, старая?

– Могут бродяги ненароком забрести… ограбить.

– Брать у меня, сами знаете, нечего. А бродяги что? Бродяги тоже люди… Было время, когда мы с матерью не имели своего угла и не могли порой найти, где голову приклонить. Отовсюду нас гнали, и мы были счастливы, если удавалось переночевать на вокзале. Хоть и шумно, и грязно, и небезопасно, но тепло. Так что, Анна, я и сама немного бродяга…

И без того не слишком громкий голос звучал все тише, слова слетали с губ все медленнее… Казалось, каждая следующая фраза давалась ей все с большим трудом, и, когда она вдруг замолчала, я не на шутку перепугалась:

– Софья Августовна, вам плохо? Может, врача вызвать?

Она вновь взглянула на меня, и я явственно разглядела, как в агатовых глазах вдруг заплясали чертенята. Похоже было, что мое беспокойство ее сильно позабавило.

– Зачем, деточка?

– Но вы же едва говорите…

– Это все старость. Забудьте про врачей, от старости лекарства нет.

Голос Софьи Августовны упал до еле различимого шепота:

– Как, впрочем, и от одиночества.

– У вас совсем никого нет?

Софья Августовна отвела глаза в сторону и, глядя в стену, равнодушно промолвила:

– У меня есть Роза. Она, добрая душа, присматривает за мной, забегает иногда, помогает по хозяйству. Не часто, конечно, но ведь у нее своя семья, так что и на том спасибо.

– А родственники? – не отставала я.

– Раньше были, теперь нет. Одна я осталась.

В комнате повисла тишина. Выносить эту тягостную, разрывающую сердце тишину не было сил, и я предложила:

– А давайте пить чай.

Софья Августовна беспокойно шевельнулась, делая попытку привстать, но я ее остановила.

– Лежите, лежите! Сама все сделаю, мне не трудно.

Большая комната служила хозяйке и кухней и столовой одновременно, о чем явственно свидетельствовала газовая плита. Мебели было немного, и единственным местом, где могли храниться припасы, был буфет. Суетливо распахивая дверцы, я поочередно обследовала одно отделение за другим и ничего не находила. Если не считать небольшого количества посуды, полки были девственно пусты. Никаких следов заварки или сахара, не говоря уже о более существенных продуктах. В растерянности я оглянулась на лежащую на кровати Софью Августовну. Она ответила мне смущенным взглядом и неловко пояснила:

– Наверное, кончилось все.

Моя растерянность длилась недолго. Сообразив, что причина ее недомогания вызвана исключительно голодом, я пулей вылетела из дворницкой, едва успев крикнуть на бегу:

– Я скоро!

Я толкала перед собой громыхающую тележку вдоль ломящихся от изобилия полок модного супермаркета и сметала в нее все, что только попадалось на глаза. Когда гора разноцветных брикетов, коробок и пакетов превысила все разумные пределы и продукты уже просто некуда было класть, я наконец прекратила свой опустошительный марш, развернулась и осторожно покатила тележку к кассе.

Мое появление вызвало легкую панику даже у привыкшей ко всему кассирши. Пока она, недоуменно поглядывая на меня, занималась пробиванием чеков, я в нетерпении топталась рядом, дожидаясь момента, когда же можно будет все забрать и рвануть назад. Наконец покупки были оплачены и аккуратно упакованы в фирменные пакеты. И тут я вдруг поняла, что донести эту необъятную гору мешков до стоящей в конце квартала машины мне одной не под силу.

Мысленно кляня хозяев магазина, не удосужившихся организовать парковку и не разрешающим вывозить тележки из здания, многочисленных покупателей, понаехавших со всей Москвы и загородивших своими авто все подъезды к супермаркету, и собственную глупость, заставившую меня явиться именно сюда, я завертела головой в поисках помощников. Таковые не замедлили найтись.

Стоящий неподалеку щеголеватый молодой человек (интересно, они охранников из модельных агентств набирают, что ли?!) делал вид, что разговаривает по мобильнику, сам же слишком часто поглядывал в мою сторону. Рассудив, что за удовольствие любоваться мной парень должен заплатить, я сердито крикнула ему:

– Ну что стоишь? Помоги!

Тот сначала вроде немного опешил, но потом торопливо сунул мобильник в карман отлично отутюженных брюк и с готовностью шагнул в мою сторону.

– Бери пакеты, мне одной не управиться, – деловито скомандовала я.

Он без звука подчинился и принялся споро сгребать со стойки шуршащие мешки. Довольная, я повернулась к другому молодому человеку, стоявшему за мной в очереди, и, доверительно понизив голос, поделилась:

– Чем мне нравятся дорогие магазины, так это тем, что обслуга в них всегда готова прийти на помощь. Не успела высказать просьбу – и пожалуйста… все уже несут к машине. За такое и переплатить не жаль. Верно?

От неожиданности парень вздрогнул и начал краснеть.