Страсти по Веласкесу

– Дарья, он крючок заглотнул. Теперь настала его очередь интерес к себе подогревать, чтобы контакт со мной не потерять. А это можно было сделать только одним способом: информацией делиться.

– Но ты пустила его по своему следу!

– И что? Я всегда была на шаг впереди. Я первой получала информацию, а он приходил вторым и, возможно, ничего не получал. Подумай сама: почти все, с кем я говорила, были женщинами. Причем уже далеко не молодыми, а значит, умудренными опытом. Мне их еще как-то удавалось разговорить, хотя, возможно, потом они все об этом жалели. А если сразу после меня Бардин являлся? Стали бы они снова что-то рассказывать ему, такому-то качку? Нет! Подозрительно все это выглядело.

– Выходит, Бардин тебе нравился, а ты его все равно за нос водила?

Я пожала плечами:

– Работа такая.

С этими словами я выскочила из машины и заспешила к подъезду.

Мне очень не хотелось нажимать кнопку звонка, но я сделала над собой усилие, и в следующую минуту он залился уже знакомой трелью. Подождав немного, собралась позвонить еще раз, но за дверью раздались торопливые шаги, и в проеме передо мной возник сияющий любезностью Виктор Петрович. По тому, как переменилось его лицо, и погасла приветливая улыбка, стало ясно, что ждал он не меня и появлению моему не рад. Я, собственно, тоже не особо рада была этой встрече, поэтому можно было считать, что мы квиты.

– Вы? – только и смог он выдавить из себя, пребывая в полной растерянности.

– Я пришла за своим имуществом, – без обиняков сообщила я, считая, что после нашей последней встречи вполне могу обойтись без реверансов.

Даже в полумраке прихожей было видно, как Бардин покраснел.

– Ах… Ну да… Конечно же… – невнятно забормотал он, отводя глаза.

Что он там высматривал, было неясно, но я стояла спокойно и терпеливо ждала, когда же наконец этот любитель старинной живописи придет в себя и пригласит меня войти. Ждать пришлось долго, что было вполне понятно: визита он не ожидал, и пережить мое появление ему было не просто. Наконец Бардин взял себя в руки и через силу произнес:

– Прошу.

Приглашение прозвучало холодно. В нем отсутствовал даже слабый намек на приветливость, и это, признаться, огорчало. В конце концов, не я его обворовала, а он меня. Хотя претензий у меня к нему не было (не мне клеймить других, коли сама, случалось, грешила), однако, как ни крути, Бардин был передо мной в долгу, и хотя бы из вежливости ему следовало изобразить доброжелательность. А он между тем совершенно не скрывал своей обиды на меня.

«Не умеет проигрывать», – с сожалением заключила я, теряя к нему последние капли интереса.

Честное слово, если бы не дело, повернулась бы спиной к этому слабаку и в ту же минуту забыла бы о его существовании. Желание так и поступить было огромным, но я решительно шагнула через порог, потому что то, ради чего я явилась, было важнее всех моих чувств и эмоций, вместе взятых.

Двигаясь по пятам за хозяином вглубь квартиры, я опять поразилась царившей в ней мертвой тишине.

«Нет, все-таки он живет один», – подумала я, и в тот же момент одна из выходящих в коридор дверей неожиданно приоткрылась. В образовавшуюся щель высунулась заспанная физиономия молоденькой девушки в легкомысленном домашнем халатике.

– Я слышала звонок… – только и успела она сказать, как Бардин грубо шикнул на нее:

– Закрой дверь. Это ко мне.

Голова девушки молниеносно скрылась, а Бардин смущенно покосился на меня.

– Ваша дочь? – невинно поинтересовалась я, с удовольствием наблюдая, как он меняется в лице.

– Жена.

Эта миленькая сценка, невольным свидетелем которой я стала, бесповоротно поставила точку в моем отношении к непревзойденному знатоку Веласкеса. Что касается самого Бардина, то настроение у него было окончательно испорчено, и в результате меня не то что чаем не стали угощать, мне даже присесть не предложили. Не успели мы войти в кабинет, как Бардин тут же полез в шкаф, извлек из его недр мой футляр и как ни в чем не бывало пробормотал:

– Извольте получить.

Пока я со всех сторон придирчиво осматривала свою собственность, Бардин глядеть на меня избегал, косил глазами в сторону и явно томился. По всему было видно, ему очень хотелось, чтобы я прихватила возвращенное мне имущество и без промедления исчезла. В мои планы, однако, столь быстрое расставание не входило, поэтому я водрузила футляр на стол и сварливо поинтересовалась:

– Надеюсь, все цело?

Заслышав мой голос, Бардин нервно вздрогнул и усилием воли заставил себя посмотреть мне в лицо.

– В каком смысле? – слегка севшим голосом проскрипел он.

– В широком, – язвительно ухмыльнулась я в ответ.

Бардин деликатно кашлянул, прочищая горло, и с видом оскорбленной добродетели заявил:

– Что касается кофра, то с ним все в абсолютном порядке. Я был предельно аккуратен. А если речь идет о картине, так вам доподлинно известно, что ее там не было.

– Как это не было? – грозно нахмурилась я. – Вы сперли у меня футляр с картиной внутри! И не нужно отпираться!