Страсти в нашем разуме

Очевидно, что в мозге, не подвергшемся хирургическому вмешательству, информация циркулирует гораздо свободнее, и тем не менее даже у нормальных людей языковой модуль не имеет доступа к большой части информации, поступающей в центральную нервную систему. Нам, например, уже давно известно, что стимулы с очень коротким действием могут влиять на поведение, в то время как сам субъект этого не осознает. В одном эксперименте психолог Энтони Марсел демонстрирует существование сублиминального «прайминга»[187]. Праймингом называют способность человека воспринимать стимул быстрее, если до этого его внимание было сосредоточено на чем-то, тесно с ним связанном. В многочисленных экспериментах людям показывали некое слово, а затем — некоторую последовательность букв и спрашивали, образует ли эта последовательность какое-то слово или нет. Как правило, люди справляются с этой задачей гораздо быстрее, если последовательность букв как-то связана со словом, которое они только что видели. Так, подопытный, только что видевший слово «кот», быстрее скажет, что «сабка» — это не слово. Марсел показывает, что прайминг имеет место и в случаях, когда первое слово мелькает так быстро, что участники эксперимента не успевают его осознать.

Дэниэл Гоулман[188], опираясь на работы психолога Дональда Нормана[189], убедительно показывает, что мозг использует «умный фильтр», который отсеивает большую часть чувственных данных, перекрывая им путь в сознание. То, что это «умный фильтр», наглядно доказывается тем, что он называет «эффект коктейльной вечеринки»:

На коктейльной вечеринке или в переполненном ресторане обычно стоит гул голосов — разговоры перекрывают друг друга, все они ведутся громко и в непосредственной близости от ваших ушей... но вы не просто слышите самый громкий голос. Например, если вы устали слушать зануду, изуверски подробно расписывающего детали своего недавнего отпуска, перипетии отношений или условия почти заключенной сделки, вы легко можете «отключить» его и «подключиться» к более интересному разговору поблизости — особенно если вы услышите упоминание своего имени[190].

Без защиты этого «умного фильтра» стимулы, поступающие из окружающей среды, нас просто захлестнули бы. Но тот факт, что это «умный фильтр», означает, что на каком-то уровне наш мозг имеет доступ к большей информации, нежели мы осознаем. То, что ее большая часть отсекается от нашего сознания, не означает, что она никак не воздействует на наши эмоции и поведение.

Многие эмоции, воздействующие на поведение в близких отношениях, как кажется, находятся вне осознания. Психологи говорят нам, что тонкие нюансы языка тела часто сообщают гораздо больше, чем самая подробная и эксплицитная вербальная информация. То, что мы часто не осознаем языка тела, по-видимому, имеет немалое значение.

И в самом деле, кто бы стал претендовать на то, что понимает, как поведенческие идиосинкразии воздействуют на наши чувства и поведение в отношении наших партнеров? У моей жены на лице появляется особое выражение, когда она переживает очень сильное, приятное удивление. Я впервые это заметил, когда мы неожиданно столкнулись друг с другом на улице вскоре после того, как познакомились. С тех пор прошло много лет, и теперь, когда мы случайно сталкиваемся, на ее лице появляется лишь слабая тень того выражения. Но оно все так же сильно проявляется в других контекстах, например, так было, когда наш сын, теперь уже начинающий ходить, впервые пошевелился у нее в животе. Это выражение, которого я никогда не встречал у других людей, насколько я знаю, не имеет никакой особой цели. И тем не менее по причинам, которых я не могу объяснить, я нахожу его ужасно милым. По всей видимости, подобного рода эффекты характерны для близких отношений. Мы просто принимаем как должное тот факт, что для них нет объяснений.

Маклеланд предполагает, что, если силы, лежащие вне сознания, играют важную роль в связывании партнеров друг с другом, нас не должно удивлять то, что резоны для образования пары, которые приводят люди, имеют мало отношения к их истинным мотивам. То, что мы получаем, — это попытка языкового модуля дать объяснение чувствам и поведению, мотивированному теми частями мозга, которые не могут говорить за себя. Неудивительно, что в культуре, делающей ставку на рациональность и преследование эгоистического интереса, мы чаще всего слышим объяснения именно рационалистического толка[191].