Страстная неделя

Под открытым небом обращаться с речью к двум тысячам всадников-дело не простое и не лёгкое. Особенно, когда голос уже старческий, надтреснутый. И когда одолевает усталость от долгой бессонницы. Никто не заметил, что, прежде чем начать речь, граф Артуа украдкой перекрестился. Потом потрогал в кармане перламутровые чётки, которые святой отец прислал ему из Рима вместе со своим папским благословением. И только после этого отсалютовал саблей.

Сначала речь графа слышна была вполне отчётливо-может быть, её доносил ветер. Это было краткое слово прощания и благодарности; но вдруг оратора перестали слышать дальше первого ряда; к тому же забеспокоились лошади. Видно, что его высочеству трудно совладать с волнением. Он прощается с войсками, которые не могут неразоруженными перейти в Бельгию— Старая песня.

— На что мы вас будем там содержать? Мы едем туда, где находится король. А вы, вместе с командирами, которым мы поручаем вас, возвратитесь в Бетюн к вашим товарищам…

Дальше ничего не слышно, голос ослабел, ветер переменился и уносит слова в Бельгию, к дороге, пролегающей по холму, к далёким дымкам. Каждого из всадников пронизывает леденящий холод. Они замыкаются в себе и больше не слушают. Теперь у них своя судьба, а у принцев-своя. Проичошло кораблекрушение. шлюпка одна. остальных потерпевших несёт по течению на плоту.

Как? И это все? Для нас — да. А командиров созвали к крыльцу фермы, куда направились принцы. Серый непромокаемый плащ герцога Беррийского раздувался на ветру. Те, кто стоял поближе, в последний раз увидели на глазах ШарльФердинанда слезы-слезы Анны Австрийской. Во дворе происходит настоящее прощание с каждым в отдельности. Командир мушкетёров Лористон умоляет, чтобы ему дозволили сопровождать принцев к королю. Вполне ли он искренен? Ему уже известно, что на нею возложена обязанность совместно с Лагранжем распустить королевскую гвардию в Бетюне. Всем. кто поставлен во главе рот. приказано остаться. Если в дальнейшем они пожелают последовать за королём… Командующим королевской гвардией вплоть до её расформирования назначен господин де Лористон. Нет, больше граф Артуа не в силах сдерживаться.

Он содрогается от рыданий. Ведь им сейчас предстоит покинуть Францию-от эмиграции их отделяет всего лишь узенькая ленточка земли, узенькая ленточка слов. Выстраивают последний эскорт. Триста гвардейцев конвоя и мушкетёров во главе с полковником Фавье, которому, как видно, суждено проводить Мармона до конца. Они доедут до Нев-Эглиза, первого селения по ту сторону границы. А там-опять расставание. Только те. кто захочет-Ришелье, Бордсуль. Мармон. Бернонвиль, Лаферронэ.

Нантуйе, Франсуа д"Экар, Арман де Полиньяк, — будут сопровождать членов французского королевского дома в Ипр, в изгнание…

Три сотни гвардейцев конвоя и мушкетёров-последнее войско. Господин де Лористон уже отправился в Ньепп, в трех четвертях мили от фермы. Там назначен сбор возвращающихся в Бетюн. И надо же наконец отдохнуть до утра. Набраться сил.

Как-нибудь дотянуть этот скорбный день, когда господь испустил дух свой. а Франция лишилась короля и принцев. Завтра, как знать?.. Может быть. прояснится. Завтра пасхальное воскресенье, снова зазвонят колокола, и все взоры с настойчивым вопросом обратятся к Франции. Триста гвардейцев конвоя и мушкетёров доехали до Нев-Эглиза. откуда возвратилось двести. Принцы взяли с собой в чужую страну только сотню кавалеристов и две уцелевшие кареты. В Ньеппе командиры рот нанесли визит новому командующему, господину Ло де Лористон. Но кое-кто поспешил улепетнуть-очевидцы рассказывали, что по всей дороге, начиная от самой фермы, кавалеристы сворачивали на Байель и рысью мчались прочь. Не бежать же вдогонку за ними и теми, что, доехав до Ньеппа, продолжали путь на Лилль.

Так обстоит дело даже в королевской гвардии. Некоторые поторопятся изъявить покорность императору, чересчур поторопятся. Нацепят трехцветные кокарды. Ну, все же таких меньшинство. Возможно…

Незадолго до полудня в Байель, изнемогая от усталости, добрались семь человек и попросили, чтобы им отвели квартиры: их послали в мэрию. Там они заявили, что им нужно охранное свидетельство, так как они намерены продолжать службу при новом правительстве. Это были семь гвардейцев из роты герцога Граммона. те, у которых зеленые выпушки. А позднее в Армантьер, в Эркенгем явились гренадеры и мушкетёры. Даже в Ньепп в то время, когда там ещё находилась королевская гвардия, в мэрию явились и сделали такое же заявление солдаты лёгкой кавалерии. В особом положении оказались только гвардейцы герцога Рагузского и гвардейцы дворцовой стражи. Первым отдал ротную казну маршал Мармон, вторым-господин де Верженн.

Это позволит их солдатам протянуть с месяц, не просясь на службу в императорскую армию. Восемьсот франков на брата.

Вот во что ценится дополнительный срок верности…