Страстные сказки средневековья. Книга 3.

- Что-то не совпало в расчетах, и дочь поехала утрясти эти дела с одним из покупателей зерна. Он живет где-то неподалеку от Брно, но Хеленка не знает точно, когда вернется, - спокойно пояснил ему старик в ответ на вопрос, где его дочь,- впрочем, подробностей я не знаю. Она со мной редко советуется!

Збирайда заторможено сел на шаткий стул и поглядел на сморщенного старика.

- У неё появился мужчина?- он не собирался задавать этот вопрос, но рот раскрылся сам по себе.

Пан Ирджих со страхом смотрел на Вацлава. Одна единственная фраза отделяла всю его жизнь от краха, потому что измену Хеленки он по-другому воспринимать не мог. Женщина, которой барон доверял как самому себе, в преданности которой никогда не сомневался, и вдруг отдала себя другому мужчине? Было от чего сойти с ума! Что же тогда представляет этот мир, неужели в нем нет места порядочности и верности, и лишь торжествуют вероломство и похоть бесстыдных шлюх?

- Я ничего об этом не могу сказать!- опустил глаза старик.

Сердце ухнуло в черную болезненную пропасть, и холодная волна ярости поднялась из самых темных глубин его натуры. Ведомый странным инстинктом Збирайда вскочил со стула и как охотничья собака обежал комнату, кухню, глянул на ведущую наверх лестницу и мгновенно, как будто ему было пятнадцать, а не пятьдесят два, взлетел по крутым ступенькам, ведущим в мансарду. Дверь со скрипом распахнулась и ....

Пан Ирджих стоял с поникшей головой и опущенными плечами и смотрел на широкую резного дерева кровать, застеленную шелковыми дорогими простынями, на меховое одеяло из шкурок куниц, на балдахин из венецианского бархата. Всё вместе стоило столько, что можно было на эти деньги купить четыре таких дома, как этот. И запах..., навязчивый запах фиалки, смешанный ещё с чем-то, истинно мужским, пропитавший воздух в комнате.

Барон растерянно оглянулся - ему казалось, что он спит и видит какой-то непрекращающийся кошмар. На пороге появился запыхавшийся от крутого подъема, держащийся за сердце Вацлав.

- Кто он?- свистящим шепотом спросил он старика.

- Я не знаю!- то же тихо ответил тот.

- Ты лжешь, холоп!

Ледяное спокойствие охватило барона - так с ним бывало в минуты смертельной опасности. Сейчас ему как будто ничего и не угрожало, но в опасности было его самое дорогое, самое бесценное имущество - его Хеленка! Какой-то негодяй пользовался на этой проклятой кровати её теплым и уютным телом, здесь она кому-то отдала то, что по праву господина принадлежало только ему.

Надо было срочно действовать и вернуть все на круги своя. Хеленка ещё раскается, когда он её сурово накажет, чтобы в дальнейшем неповадно было и помыслить о таком предательстве. Но прежде - мерзавец, осмелившийся покуситься на чужое имущество! Он ему покажет, как задирать подол его крепостной!

- Ты не мог не видеть того, кто тут мял её целыми ночами, - схватил он старика за грудки и нешуточно тряхнул,- вся комната пропиталась его вонью! Вы живете здесь только втроем, и ты не можешь не знать, кто распорядился доставить сюда эту кровать?

- Я не говорил, что не видел его,- не дрогнул Вацлав,- я сказал, что не знаю, кто он!

- Так опиши!

Вацлав мгновенно сориентировался. Солгать? Так ведь люди барона непременно будут допрашивать соседей и кто даст гарантию, что никто из них случайно не разглядел маркграфа, когда он выходил или заходил в дом? Лучше, по возможности, придерживаться правды.

- Это мужчина лет тридцати, с черными волосами и темными глазами, довольно красивый. Он высокий и чуть сутулится!

Молодой, красивый? Тревога невыносимым тошнотворным жаром окатила барона. Кого-то ему напомнило это описание! Но кого?

- Ах, Хелена, Хелена,- горько покачал он головой, вытаскивая из ножен меч и с озлобленным наслаждением превращая эту постель - свидетельницу обмана и измены в безобразные лохмотья,- как же ты могла? Как я тебя любил, как доверял, ты была моим сердцем, моей душой. Ты предала двадцать лет нашей любви!

- Но ведь вы женились,- отец робко сделал попытку защитить дочь,- поэтому она и посчитала себя свободной от обязательств по отношению к вам!

- Да ты никак с ума сошел, холоп,- сабля полоснула по подушке, и перья полетели по всей комнате,- мало ли какую я бабу обхаживаю, но это не значит, что моя холопка в праве тоже завести себе любовника.

- Но...,- заикнулся было Вацлав, и тут же испуганно замолчал.

И тут только Збирайда кое-что вспомнил. Громко ахнув, он сразу же забыл про несчастную постель и кинулся к столу с бумагами.

- Ах, я идиот, дурак, безмозглый тупица,- стонал он, лихорадочно перебирая свитки на столе Хеленки,- я же сам ей дал вольную, чтобы успокоить ревность Анны! Ну, ничего, сам дал - сам же и уничтожу!

После первых неудачных и поспешных поисков, он сел поудобнее, отдышался, схватившись за неистово бьющееся сердце, и уже не спеша и внимательно стал проглядывать все бумаги.