Страстные сказки средневековья. Книга 3.

Вацлав обеспокоенно наблюдал за ним, мысленно благодаря Господа, что тот надоумил его отдать вольную маркграфу. Збирайда просмотрел все свитки, пролистал расчетные книги и понял, что нужной бумаги среди них нет. К тому времени он просидел в комнате уже больше часа, и более-менее успокоился. Кинув рассеянный взгляд за окно, барон заметил, что улицу окутали ранние зимние сумерки и нужно срочно ехать домой переодеваться для визита к маркграфу, которому так некстати приспичило его увидеть.

Голова работала на диво ясно, хотя на сердце была жуткая тошнотворная тяжесть, и руки мерзко тряслись изнутри.

Итак, Хеленка - его преданная и нежная возлюбленная оказалась обыкновенной шлюхой, слабой на передок потаскушкой. Судя по убранству кровати, она сумела прельстить какого-то очень богатого шляхтича. Збирайда был достаточно богат, но он бы не смог подарить нечто подобное даже самой распрекрасной любовнице. Мало того, этот неизвестный был, по словам Вацлава, красивым и молодым! Кто же это мог быть? На кого Хеленка его променяла? Да и кто мог польститься пусть даже на цветущую, но далеко не юную женщину, вчерашнюю рабыню, которая лучше всего на свете умела слушать и молчать, а это совсем не то, что требует от своих потаскух именитое панство! Где они могли встретиться, как тот сумел её уговорить впустить его в свою постель? Она сопротивлялась? А может, сама улеглась под него?

Стоило Збирайде только представить, как Хеленка подставляет под чей-то жадный рот свои, так много раз целованные им губы, он почувствовал физическую боль. Ему было настолько плохо, что пан Ирджих только неимоверным усилием сумел взять себя в руки.

Хватит! Нельзя так распускаться! Ещё ничего не потеряно. За чужие объятия она свое получит с лихвой, а потом когда спина заживет, вернется в его постель и будет и дальше ему покорно служить. Правда, он не нашел вольной, но кому она в его замке её предъявит? Пустая, бесполезная бумажка!

Но прежде, пусть скажет, кто её любовник. Он убьет этого сосунка прямо у неё на глазах! На кого же эта дурища его променяла? Его, Збирайду, которому, не смотря на возраст, не было равных в состязании на мечах!

Именно такие доводы приводил сам себе пан Ирджих, пытаясь утихомирить пылающее от невыносимого горя и обиды сердце.

Во дворце его направили в покои вдовствующей маркграфини. Именно там сегодня был назначен прием по какому-то торжественному случаю, какому конкретно, выведенный из себя пан Ирджих не разобрал. Да ему и дела до этого не было!

В покоях высокородной дамы уже сидела жена Генриха Анна-Мария, с дурацкой собачонкой на коленях, но никто не смотрел на молодую маркграфиню, в том числе и свекровь, все ловили каждое слово из уст какой-то разряженной вертлявой бабы.

- Кто это? - спросил он у хорошего знакомого барона Кутновски.

Тот только плечами пожал.

- Наверное, очередная маркграфская шлюха! Они у него не переводятся.

Кутновски сочувственно глянул на почерневшего Збирайду. Про связь Генриха и пропавшей Елены при дворе знали все, кроме самого барона. Но сейчас мысли пана Ирджиха были далеки от крестницы.

Как и все подданные молодого государя, он был недоволен его поведением. От правителя все-таки ожидаешь более высокой нравственности! Хочется быть вассалом сюзерена, для которого слово честь не пустой звук. Вот, например, он - Збирайда! То же, конечно, не ангел и нет-нет, да и задерет юбку, какой-нибудь девчушке, но он всегда их выдает замуж и дает приданое. Разве эти маленькие шалости можно назвать развратом? Тем более что девки ему и так принадлежат со всеми потрохами по священному праву первой ночи. Збирайда был убежден в своей правоте - ведь так жили его предки, все соседи и родственники. Но выходки маркграфа уже переходили всякие границы и вызывали у его подданных недовольство именно тем, что тот не выполнял условия игры.

- В кого он такой?- продолжал удивляться Кутновски.- Его отец был сдержанным человеком! Мать, конечно, вела себя очень свободно, но никто и никогда даже намеком не бросил, что она изменяет своему мужу. А этот просто чудо какое-то! Силищи немереной, несмотря на худобу. Во дворце вечно крутятся какие-то девки, да пошли смутные слухи, что он завел шашни с простолюдинкой.

Збирайда слушал приятеля вполуха, потому что в зал вошел сам предмет их пересудов.

Оживленный, в прекрасном настроении маркграф был одет в парчовый упленд с кружевной рубашкой, широченные рукава которой выглядывали из отделанных мехом рукавов, схваченные золочеными зарукавьями. Белые шоссы, чулки которых были расшиты золотыми дубовыми листьями, сапоги кордовской кожи. Что и говорить, в сочетании с черными локонами и красивым лицом все это выглядело и роскошно, и величественно. Генрих умел подать себя подданным во всем великолепии царственного блеска.

Он подошел к жене и матери, поприветствовал их, но садиться не стал, двинувшись в обход зала. Останавливаясь то там, то тут, Генрих непринужденно переговаривался с приглашенными на праздник гостями и придворными. Все заметили, что государь сегодня весел и любезен.