Стратегия черепахи. Простые истины, обращающие неминуемое поражение в неожиданный успех

– Простите, что прерываю вас, – Марк выпрямился и заговорил чуть громче, – раз за разом, везде, постоянно я слышу это требование быть настоящим. Начиная с моей жены и заканчивая коучами. Что это значит и как этого достичь? Мне кажется, что как только я пытаюсь быть настоящим, я становлюсь еще эгоистичнее и агрессивнее. Получается, благими намерениями вымощена дорога в ад? Я должен наступить себе на горло?

Мужчина развел руками и расхохотался:

– Да-да, точно. В наше время слово «настоящий» пишут с большой буквы. Наверное, для этого есть причины. Может быть, потому что чувство отчуждения и отдаления нас от самих себя сегодня настолько велико. Люди стремятся стать теми, кто они есть. Или как минимум говорить об этом стремлении.

– Хорошо, но что это значит в действительности – быть настоящим? Тем, кто я есть на самом деле?

– Согласитесь: когда вы смотрите на маленького ребенка, вы знаете, что он ведет себя по-настоящему. Это более-менее справедливо лет до 6–7, возраста, в котором в голове детей создаются круговые электрические импульсы, ответственные за управление динамикой в обществе и существование процессов социализации. До этого дети не обращают внимания на различия между собой. Их поведение – здесь и сейчас, они реагируют на то, что все это время происходит вокруг них. Их понимание себя не стигматизировано, у них нет предрассудков. Представьте себе реакцию четырехлетнего ребенка, подростка и жены на то, что вы, заходя домой, начинаете порхать по комнате вместо того, чтобы сесть ужинать за стол. Можно предположить, что ваша жена упадет в обморок, подросток решит, что вы сошли с ума. И только ребенок будет хлопать в ладоши, заливаясь смехом, и пытаться подражать вам.

– И правда, – улыбнулся Марк.

– Попробуйте спросить пятилетнего ребенка, кто самый красивый? Кто самый умный? Кто самый особенный? И он сразу же ответит, что это он. Задайте те же самые вопросы тому же самому ребенку через несколько лет, когда ему исполнится восемь-девять. И вы услышите уже совсем другие ответы. Отвечая вам, он назовет имена других детей. Главное отличие в том, что до шести или семи лет суждение о наших способностях и способностях других еще не развито. Мы не составляем мнения о себе или о других. После семи лет нами начинают управлять общественные установки, и с ними появляется шкала распределения и принадлежность к чему-то. Кстати, когда мы стареем, происходит то же самое, только в обратном направлении. В старости мы сбрасываем с себя все больше и больше общественных установок, за которые цеплялись долгие годы. Детей, которые ведут себя подобным образом, мы называем инфантильными, а взрослых – эксцентричными. Но на самом деле они демонстрируют настоящее поведение.

– Я понял. Забыть мое английское воспитание? Не задумываться о других? Освободиться от всех общественных установок? Может быть, это подходит моему сыну-подростку, но не мне. Если я буду вести себя подобным образом, я, конечно, стану настоящим – в окружении анархии и хаоса, которые возникнут как следствие такого поведения. Я все понимаю, но пока не готов.

– Ну разумеется, нет. Я‐то уверен, что вы будете вести себя совсем не как подросток. Скорее, наоборот.

– Что вы имеете в виду? Я опять запутался, – сказал Марк, улыбаясь.

– Суть не в том, чтобы быть чудаком, а в том, чтобы обратить свой фокус на то, чего нет у остальных. На то, что выделяет и отличает вас от других. Что не похоже на остальных и не относит вас к определенной группе. Среди подростков это действует в обратном направлении. Они фокусируются на похожем, на конформизме. В этот период жизни они сконцентрированы на том, чтобы быть как все. От родителей и учителей они слышат: «Просто будь самим собой!» Как будто это легче легкого. Как будто ты знаешь, кто ты, что такое «быть собой». И это говорим мы, те, кто в течение многих лет старались уничтожить в себе любые отличия от других. Да если бы наш ребенок чем-то отличался, мы бы обеспокоились и тревожились до тех пор, пока этому отличию не дали бы четкое определение и не внесли его в каталог. Поэтому эта установка еще более смехотворна и несерьезна.

– Получается, что быть настоящим – это быть подлинным? И опять – тогда что такое «быть подлинным»? Такое ощущение, что мы постоянно крутимся в круге определений и каждый раз, когда нам что-то непонятно, добавляем еще одно определение. Такое же непонятное.