Стратегия. Логика войны и мира

В соответствии с парадоксальной логикой поражение на уровне театра военных действий может оказаться чистой победой на уровне большой стратегии (при условии, что поражение не ознаменуется избытком потерь), а вот любые усилия, затраченные на второстепенных театрах военных действий, неспособны обеспечить общую победу. Это верно для обеих сторон Второй мировой войны, но более применимо к Германии и Японии, чем к союзникам, поскольку налицо основополагающая асимметрия в положении сторон на уровне большой стратегии.

Победа и поражение в двух измерениях

Благодаря огромному превосходству в военных ресурсах союзники, даже если их собственные потери были выше, могли извлекать выгоду из любого столкновения, сокращавшего военную силу Германии и Японии, – до тех пор, пока пропорция потерь не превышала общую пропорцию превосходства (точнее, до тех пор, пока потери союзников не свели бы на нет разрыв в темпах прироста вооруженных сил). Например, если бы Германия производила, скажем, 500 истребителей в месяц, а британское и американское производство истребителей, предназначенных для европейского театра военных действий, было в три раза больше, даже потеря трех самолетов союзников на два немецких в конечном счете вносила бы вклад в будущую победу. Более того, для союзников такое истощение было бы крайне выгодным в любом случае: ведь в истощении нет второстепенных факторов.

Тем не менее представлялось нежелательным отвлекать силы с главных театров войны. Если бы союзники так поступали, победа не стала бы менее вероятной, потому что истощение все равно продолжало бы накапливаться, но продвижение к победе замедлилось бы уже потому, что с наиболее многочисленными силами врага они сражались отнюдь не на второстепенных театрах военных действий. К слову, именно на главных театрах, то есть в самих Германии и Японии, военную силу в вертикальном измерении стратегии можно было применить для еще большего ослабления этих стран в горизонтальном измерении – через блокады и бомбардировки промышленных предприятий и инфраструктуры.

Немцы и японцы находились совсем в иной ситуации. Военные победы, то есть успех в вертикальном измерении, могли помочь выиграть войну лишь в том случае, если бы они сумели изменить общую картину в горизонтальном измерении. Поражение союзников в битве (они то и дело случались в первые годы войны) не выглядело достаточным условием. Оно не лишало союзников основного преимущества в горизонтальном измерении – превосходящей способности пополнять свои вооруженные силы обученными бойцами и техникой[183].

Силы Оси, в конце концов, могли бы извлечь выгоду из военных успехов, только переподчинив себе государственное управление завоеванных территорий и разрушив прежние альянсы. Так в действительности произошло, когда Германия нанесла сокрушительное поражение Польше, Бельгии и Франции, выведя их из войны и тем самым сильно улучшив свое положение в горизонтальном измерении. Но подобных вертикальных побед не предвиделось в Северной Африке, где не имелось ни союзников, которых возможно полностью разгромить, ни сколько-нибудь ценных военных ресурсов.

Поэтому немецкое Высшее командование сухопутных войск (ОКХ) совершенно обоснованно возражало против авантюры Роммеля в Египте. Роммель получил в свое распоряжение крайне ограниченные силы, и то по распоряжению Гитлера, который ценил его достижения главным образом как отличную рекламу немецкой армии: лихой генерал в романтической пустыне виделся образцом для подражания, особенно на контрасте с новостями с Русского фронта, трагическими даже в победных реляциях[184].

Вторжение Роммеля в Египет попросту не могло преследовать никакой более весомой цели. Не имело значения, что для борьбы с ним британцы собрали непропорционально крупные силы, поскольку у Великобритании не имелось главного театра войны в 1941 и 1942 годах, а у немцев такой театр появился 22 июня 1941 года, спустя всего несколько недель после прибытия Роммеля в Триполи. Лишь на Русском фронте Германия могла добиться ключевых результатов на уровне большой стратегии. В войне с СССР существовала, по меньшей мере, возможность победы, ибо вертикальный успех на этом театре военных действий сулил важные горизонтальные последствия. Присвоение немцами населения и ресурсов уменьшало силы СССР в той же степени, в какой этого можно было достичь через отвлечение от войны кого-то из союзников, используя дипломатию. Одновременно завоевание советских территорий укрепляло положение Германии пропорционально приобретению нового союзника – в той мере, в какой завоеванные люди и ресурсы могли быть привлечены к военным действиям. Полное завоевание СССР исправило бы величайшую ошибку Гитлера в деле государственного управления, открыв Германии возможность так или иначе справиться с другой ошибкой в той же области, вследствие которой американцы вступили в войну на стороне британцев.