Стратегия. Логика войны и мира

Именно с немецкой территории обе стороны предполагали выпустить больше всего ядерных боеголовок ближнего действия, именно немецкие прифронтовые области пострадали бы сильнее всего от ядерного опустошения. Поскольку это событие нанесло бы громадный ущерб, ядерная контругроза Альянса была самоустранимой. Но даже правительство Западной Германии продолжало твердить о необходимости применения тактического ядерного оружия в случае грозящей неядерной победы СССР[90]. Оно предпочитало пойти на этот риск, вместо того чтобы содержать войска неядерного сдерживания, способные отразить неядерное вторжение, не прибегая к высшему суду ядерной войны.

Опасности, возникающие при опоре на ядерное оружие, на протяжении холодной войны становились все более очевидными, но для Альянса последствия наращивания неядерных сил могли оказаться парадоксально отрицательными. Отказ европейских союзников США укреплять свои неядерные силы определялся, разумеется, нежеланием увеличивать военные расходы. Но отчасти он, не исключено, был обоснован стратегическими соображениями.

Да, будь неядерные войска Альянса достаточно сильны для того, чтобы защитить «центральный фронт» от советского неядерного вторжения, применять тактическое ядерное оружие не возникло бы необходимости. Поэтому в случае войны мир избежал бы постепенного перерастания локального конфликта в межконтинентальную ядерную войну. Но даже без применения ядерного оружия неядерные бои все равно бы велись. Таково парадоксальное следствие отказа от ядерной войны, внушавшей жуткий страх, но все-таки малоразрушительной в случае использования зарядов малой мощности. Этим последствием могло стать еще больше разрушений – неядерных, конечно, однако чрезвычайно болезненных для затронутого войной населения.

Глава 9 Стратегия театра военных действий: нападение и оборона

При наступлении главный выбор в стратегии на уровне театра военных действий приходится делать между наступлением широким фронтом, которое может позволить себе заведомо сильная сторона (иначе армию, наступающую по всем направлениям, превзойдут в численности), и наступлением на узком участке, которое предоставляет возможность победить даже слабому за счет сосредоточения сил. Наступление широким фронтом, без использования реляционного маневра или оперативной хитрости, чревато, скорее всего, большими жертвами. С другой стороны, его простота снижает риски: параллельное движение вперед координировать гораздо легче, чем схождение глубоко проникающих ударов, и, конечно, можно забыть о уязвимости флангов. Напротив, риски и выгоды неизбежно возрастают при более сфокусированном наступлении, кульминацией которого становятся прорывы в стиле классического немецкого блицкрига 1939–1942 годов, который отчасти был дерзким маневром, а отчасти – демонстрацией самоуверенности. Благодаря привычному «перевертыванию» логики только те, кто обладает надежным запасом превосходства, могут позволить себе осторожное широкое наступление, зато те, кто уже подвергается риску, должны рисковать больше, чтобы получить хоть какой-то шанс на успех.

А вот при обороне выбор на уровне стратегии театра военных действий определяется не только развертыванием военных сил, но и перспективностью территорий, которые подвержены угрозе. Это часто приводит к столкновению между линейной логикой политики, склонной приравнивать оборону к защите территории, и парадоксальной логикой стратегии, которая обычно поступается защитой территории ради успеха обороны в целом. Особенно наглядно это проявляется при эластичной обороне, когда обороняют не какие-то отдельно взятые участки территории, но освобождают войска от обязанностей по непосредственной защите тех или иных участков. Проистекающая отсюда свобода действий позволяет уклоняться от главных ударов врага, передвигаться по собственной воле и полностью сосредоточиваться, а в результате обороняющиеся получают преимущество перед нападающими – вдобавок к изначальному преимуществу ведения боевых действий в знакомом и предположительно дружественном окружении. Сугубо с военной точки зрения подобные обстоятельства нередко рассматриваются как идеальные, но это самая нежелательная из всех оборонительных стратегий для людей у власти, независимо от того, стремятся ли они к богатству, благополучию или контролю. Точно так же в противоположном случае предварительной, статичной обороны, то есть попыток не допустить вообще никакого вражеского проникновения на свою территорию, лучшее политическое решение противоречит наилучшему военному.

Конечно, обе эти крайности в чистом виде встречаются редко. На практике наблюдаются лишь приближения к ним: даже когда сталинское Верховное командование решило уклониться от нового немецкого наступления в 1942 году, применив столь эластичную оборону, что пришлось оставить сотни городов, Сталинград продолжали защищать. А даже готовность НАТО оборонять Западную Германию в годы холодной войны не предусматривала защиту каждой пяди ее территории.