Стратегия. Логика войны и мира

На Западном фронте Первой мировой войны относительное тактическое преимущество достигалось и на уровне театра военных действий, поскольку непрерывная протяженность окопов от побережья Бельгии до швейцарской границы не допускала возможности обхода с флангов. Это относительное преимущество сохранялось и на оперативном уровне, потому что атаки колонн против узких участков фронта не могли сломить сосредоточенную оборону. С полевыми телефонами, железнодорожными путями и грузовиками для сбора войск сосредоточение сил обороны шло быстрее наступления вражеских пехотинцев, которым противостояли артиллерия, колючая проволока и пулеметы. Интеллектуалы, преобладавшие во французском Генеральном штабе после 1918 года[86], могли математически доказать превосходство обороны над наступлением в ответном сосредоточении, неизбежно проистекавшее из преимущества в скорости передвижения составов и грузовиков по рокадам вдоль линии фронта перед медленным наступлением пехоты, идущей навстречу вражескому огню. Требовалось лишь отреагировать на возможный первоначальный рывок врага, если бы разведка не сумела обнаружить приготовления до тех пор, пока нападение не станет явным. Впрочем, ничто не мешало этого добиться: непрерывная линия обороны обладала бы тактическим преимуществом окопавшихся войск, которых невозможно обойти, что позволяло одному подразделению сдерживать три или даже больше наступавших частей – по крайней мере, до прибытия подкреплений.

Согласно этим подсчетам, немецким матерям предстояло рожать втрое больше сыновей, чтобы французы не смогли сопротивляться нападению, не будучи ранее ослаблены собственными тщетными атаками. Поэтому победа гарантировалась строгим следованием сугубо оборонительной стратегии театра военных действий. Но к обороне прибавили еще один элемент, призванный снизить цену, которую приходилось платить кровью: речь об укреплениях. Здравый смысл подсказывал, что бетонированные траншеи и укрепленные орудийные позиции, построенные в мирное время, несомненно, гораздо лучше антисанитарных и менее надежных окопов, вырытых вручную, и убежищ, наспех сооруженных под огнем. Да и тщательно построенные форты для защиты артиллерии повышали ее потенциал – как с точки зрения контрбатарейного огня, чтобы не дать вражеской артиллерии сокрушить строй пехоты, так и для обстрела наступающих вражеских пехотинцев.

Таковы были мнимо убедительные доводы в пользу постройки грозной линии Мажино вдоль французско-немецкой границы. На самом деле эти укрепления лучше всего проявили себя в мае-июне 1940 года, когда немецкое наступление обошло их стороной, через Бельгию, чтобы избежать устрашающих преград, основательно окопавшейся пехоты и артиллерии на укрепленных позициях. В силу обычного парадокса стратегии линия Мажино не защитила Францию, потому что оказалась чрезмерно успешной: любая оборонительная система добивается главного, внушая врагу, что тому вовсе нет смысла даже пытаться ее атаковать. В ретроспективе можно рассчитать, что не столь колоссальная оборонительная система, с притягательными разрывами, сослужила бы Франции лучшую службу, дала бы немцам возможность на нее напасть, втянула бы их в позиционную войну, как в 1914–1918 годах. Но случилось так, что линия Мажино, считавшаяся непреодолимой как на тактическом, так и на оперативном уровнях, была покорена на уровне стратегии театра военных действий: в мае 1940 года немецкое наступление вырвалось на простор от неукрепленных бельгийских Арденн до побережья Ла-Манша. Когда линию Мажино обошли стороной, арифметика сосредоточения и контрсосредоточения перевернулась с ног на голову блицкригом. Возглавляемые танками и полугусеничными машинами панцер-дивизионов, немецкие колонны глубокого проникновения двигались на скорости хода машин, чтобы опередить сосредоточение сил обороны на флангах. Это обстоятельство свело на нет все тактические преимущества укрепившейся пехоты, даже будь у нее большое количество противотанкового оружия. Можно лишь дивиться глубоко укоренившейся эмоциональной привязанности, полностью опровергнутой опытом схожих уроков 1940 года и заставляющей осуждать вполне успешную линию Мажино, но побуждающей при этом придерживаться соотношения «три к одному», верного лишь на тактическом уровне.

Тактическое ядерное оружие