Стратегия. Логика войны и мира

Герилья (исп. guerilla, буквально «малая война»), то есть боевые действия малых подразделений, которые не пытаются удержать за собой данную территорию, подразумевает тактику, доступную кому угодно, в том числе сильнейшим армиям, а также особое боевое измерение революционной войны[99]. Герилья как дополнение к регулярным операциям – тактика старая, как сама война: это понятие охватывает любые формы неструктурированных рейдов. Для этих целей армии обычно используют легкую кавалерию и засадные отряды, а в наши дни появились коммандос и подразделения «спецопераций». Принцип остается неизменным: вместе с действиями основных сил или независимо от них самодостаточные малые подразделения, способные воевать без опоры на линии снабжения, атакуют цели в уязвимом тылу противника. В революционных же войнах, напротив, преобладающим контекстом выступает внутренняя борьба за контроль над правительством. Герилья является одним из инструментов этой борьбы, ее задача – унизить и ослабить находящееся у власти правительство, нападая на солдат, полицейских и гражданских чиновников. Но главным инструментом революционной войны является подрывная деятельность – разрушение официального административного аппарата посредством пропаганды и террора. Соотношение пропаганды и террора – хороший показатель намерений: когда широко используется террор, а не пропаганда, демократическая форма правления не может быть целью повстанцев.

В обычной ситуации у партизан-герильяс нет превосходства над регулярными войсками на техническом уровне, и они редко обладают тактическим преимуществом. Но у них, безусловно, имеется оперативное преимущество: пока партизаны уклоняются от лобовых столкновений не пытаясь удерживать местность, они вольны воевать столько, сколько им заблагорассудится, тогда и в том месте, когда и где им будет удобно. Они могут тревожить налетами регулярные части, устраивать засады на транспортные колонны, нападать на малочисленные отряды, выводить из строя инфраструктуру и системы снабжения, всякий раз разбегаясь перед лицом превосходящих сил. Словом, герилья – это ответ превосходящей военной силе, тактика реляционного маневра, и одна из слабостей, которыми она обыкновенно стремится воспользоваться, – это сдержанность регулярных сил, скованных нормами официальной власти. Партизаны-евреи, кикуйю, китайские коммунисты, греки и арабы, сражавшиеся с британцами в Палестине, Кении, Малайе, на Кипре и в Адене, даже вьетнамские и алжирские повстанцы, воевавшие с французами в Индокитае и Алжире, а также, разумеется, вьетконговцы в схватке с американцами могли полагаться на сдержанность врага в обращении с гражданским населением как таковым. Конечно, бывали исключения, солдаты не чурались жестокости и временами прибегали к откровенному насилию над гражданскими, но никогда систематическое применение насилия не встречало одобрения у военных властей, уж тем более – у правительств, которые находились под строгим надзором парламентов и прессы.

Если же, напротив, подобные запреты слабы или отсутствуют, то свобода действия партизан может сильно ограничиваться угрозой жестоких репрессий против гражданского населения как такового (а сюда относятся семьи и друзья партизан). Если каждое убийство в ходе герильи оборачивается казнью нескольких ни в чем не повинных гражданских лиц, удерживаемых в заложниках именно с этой целью; если за каждой успешной засадой следует уничтожение ближайшей деревни; если за каждым налетом на штаб или склад следуют массовые расстрелы – тогда лишь немногие из партизан продолжат свободно убивать, устраивать засады и налеты при каждом удобном случае. Эмоциональные узы, объединяющие их с гражданским населением, из которого они сами происходят, – вот потенциальная слабость, которую беспощадные оккупационные войска могут использовать в собственном реляционном маневре.