Стратегия. Логика войны и мира

На самом деле существует еще один формат обороны, даже более предпочтительный в теории, чем оборона на передовых рубежах: это активная оборона, посредством которой театр военных действий защищают немедленной контратакой, вообще без всяких оборонительных боев. Тем самым изначальные тактические преимущества обороны сознательно приносятся в жертву либо ради спасения национальной территории от ущерба, либо из-за отсутствия географической глубины для проведения успешных оборонительных операций: таково было в 1967 году положение Израиля, которому угрожали согласованные наступления арабов. Далее, организационно куда проще начать заранее спланированное нападение, нежели обороняться от множества внезапных атак. Впрочем, в любом случае, если атакующие и обороняющиеся делают выбор в пользу нападения, тот либо другой допустили серьезную ошибку в истолковании баланса сил. Одна из причин того, почему активная оборона – редкость на стратегическом уровне, состоит в следующем: она требует такого наступательного порыва, который гораздо вероятнее встретить у агрессоров, а не у жертв. В реальности невозможно привести ни одного современного примера в чистом виде, за исключением израильской войны 1967 года, а ближайший случай из истории, наступление французской и британской армий на Бельгию в качестве незамедлительной реакции на вторжение немцев 10 мая 1940 года не является воодушевляющим прецедентом.

Изобретение дальнодействующих средств нападения открыло для обеих сторон возможность вести войну в глубине вражеской территории, но, разумеется, глубина театра военных действий благоприятствует обороне, если в распоряжении последней имеется достаточно пространства. Хотя Франция по европейским меркам является большой страной, ей все-таки не хватило – в эпоху железных дорог – глубины в ее войнах с Германией с 1870 по 1940 год. Париж, важнейшая точка на карте, находится не в центре страны, а ближе к северо-западной границе, всего в сотне миль от Бельгии: в этой местности полным-полно дорог, зато практически нет естественных преград. В этих обстоятельствах размеры страны оказались ее слабостью, поскольку пришлось доставлять издалека резервные и гарнизонные части, способные прикрыть Париж от границы. То есть Париж и Франция уязвимы перед внезапной атакой. Именно для восполнения этой слабости было возведено столько французских крепостей задолго до сооружения линии Мажино.

Напротив, та же самая география благоприятствовала наступательным действиям французов в северном направлении, в сторону Нидерландов и немецких земель. Политический центр страны расположен чрезвычайно удачно для того, чтобы служить передовым командным пунктом, а пограничные крепости использовались как склады и аванпосты, благодаря чему Франция вполне могла предпринимать внезапные нападения и частенько так поступала, пока объединение Германии не свело на нет это преимущество.

Советский Союз, как царская Россия до него и как Российская Федерация позднее, находился в ровно противоположной ситуации. При почти 800 милях сравнительного бездорожья, прикрывающих Москву с западного направления (если мерить только от Варшавы), очевидно наличие глубины театра военных действий, вполне достаточной для истребления шведских, французских и немецких захватчиков, от Карла XII до Гитлера. Даже основание новой столицы Петром I не внесло коренных изменений в положение дел. Хотя оборонительная территориальная глубина города с севера была намного меньше, чем у Москвы, ко времени основания Санкт-Петербурга шведское могущество заметно клонилось к упадку, а ему на смену не спешила ни одна другая северная держава. Что касается глубины в западном направлении, то кратчайшее расстояние до Восточной Пруссии, минимум почти 500 миль по прямой, изрядно удлинялось на практике из-за необходимости искать долгие обходные пути вокруг болот и озер.