Стратегия. Логика войны и мира

Опять-таки, ничего принципиально нового не было и в идее упреждения подхода вражеских подкреплений. Систематический артобстрел дорог, ведущих к линии фронта, широко использовался в годы Первой мировой войны, когда такая тактика дальнобойной артиллерии выступала важным элементом удержания фронта и его прорыва.

С учетом искусственных препятствий на ничейной земле между противостоящими друг другу рядами окопов, где воронки от снарядов обычно заполнены водой и где повсюду колючая проволока, и с учетом неоспоримого арифметического преимущества пулеметов в укрепленных гнездах перед наступающей в пешем строю пехотой, артиллерийское упреждение позволяло обороняющимся превзойти наступающих в сосредоточении, даже если силы последних тайно накапливались в больших количествах прямо за линией фронта перед атакой. Гораздо менее успешно[112] дальнобойная артиллерия применялась в попытках прорвать фронт, лишая вражеские подкрепления возможности собираться на обстреливаемых участках.

Артобстрелы по точкам на географической карте (обычно по перекресткам дорог или подходам к линии фронта) не приводили к смертям или ранениям множества людей и не уничтожали значительную часть снаряжения. Но такая задача и не ставилась ради задержки наступления (правда, случалось и так, что вследствие артиллерийского упреждения погибало большое количество людей, как на крохотном Верденском выступе, где месяцами ежедневно скапливались тысячи солдат).

В годы Второй мировой войны, а затем в Корее, Вьетнаме и Ираке в 1991 году упреждение с дальних расстояний, нацеленное на снабжение и подкрепления врага посредством атак с воздуха, заменило или дополнило обстрелы путей подъезда. Изощренные формы воздушных ударов требуют более крупных и дорогостоящих самолетов, как минимум – больше топлива, а значит, при полной заправке самолеты вынуждены брать меньше бомб, чем при бомбардировке линии фронта; поэтому применение глубоких атак должно обосновываться каким-то компенсирующим преимуществом. Такое преимущество заключается в том, что противник на линии фронта ведет себя иначе, нежели в своем тылу. Подкрепления, прибывающие на линию фронта по автомобильным или железным дорогам, более заметны и плотнее сосредоточены, они оказываются более выгодными целями для атак с воздуха, чем силы, развернутые для боя (особенно в том случае, если это силы обороны). Впрочем, обилие целей – это одно, а возможность их поражения – совсем другое: штурмовые бомбардировщики могут беспрепятственно действовать в глубоком тылу врага, пролетая вдоль автомобильных и железных дорог, бомбя и обстреливая с воздуха вражеские колонны, лишь в том случае, если логика стратегии отменяется отсутствием реакции противника. Это почти справедливо для ситуации 1991 года в Ираке, когда авиации противостояли только отдельные точки ПВО; с другой стороны, авиация НАТО проявляла изрядную осторожность в войне за Косово в 1999 году, опасаясь устарелой, но многочисленной по снаряжению противовоздушной обороны югославских федеральных сил.

Здесь, как всегда, действует некий парадокс. Если вражеские авиация и ПВО достаточно сильны, их войска и колонны снабжения могут без особого риска собираться в тылу в плотные конвои средь бела дня, поскольку их перемещениям вряд ли грозит массированное воздушное упреждение (отчасти потому, что понадобится множество истребителей для сопровождения нескольких самолетов, предназначенных для бомбометания). С другой стороны, если ПВО противника слаба и дает полную свободу действий самолетам упреждения, они едва ли наткнутся на оживленное дорожное движение военной техники, доступное для атаки. В таком случае противник наверняка постарается перемещать свои войска и колонны снабжения по ночам или же рассеянными группами – либо использовать оба метода. Тем самым чрезмерно сильная авиация подрывает свою потенциальную полезность. Да, перемещение по ночам и движение рассеянными группами чреваты задержками, если не полным уничтожением, и перед атакующими встает вопрос, а достаточно ли выигранного таким образом времени для оправдания воздушного упреждения. Замедлит ли оно прибытие к линии фронта какого-то определенного количества подразделений, способного решить исход сражения? Или же воздушное упреждение просто-напросто удлинит на несколько дней рутинный недельный переход подкреплений противника[113] к зоне затянувшегося боя?

В контексте обороны Альянсом «центрального фронта» в годы холодной войны казалось маловероятным, что удастся сколько-нибудь серьезно воспрепятствовать советским подкреплениям и колоннам снабжения посредством бомбардировок мостов, путепроводов, железнодорожных сортировочных узлов и автодорог. Возрастающие количество и плотность железных и автомобильных дорог в направлении с востока на запад, из СССР в Западную Германию, а также превосходство Советской армии в военной инженерии сулили крах кампании упреждения, нацеленной на транспортную сеть как таковую[114].

Схемы глубокого упреждения