Стратегия оборотня

— Да, мне невыгодно, чтобы ты попалась им. Даже если я улечу к своим, ты будешь радаром всех моих перемещений. Но есть и другой аргумент: ты хотя бы представляешь, что они с тобой будут делать? Они ведь тебе и умереть не дадут! Не день, не два, а, возможно, годы. Я солдат, Дая, я могу тебе многое рассказать о заключенных, которые мечтают только о смерти.

— Но… Но ведь там мои друзья.

— Вот с ними как раз ничего делать не будут. Потому что из них нечего вытягивать. Командор Кири способен приносить жертвы, но он не производит впечатления человека, который зверствует просто так.

— Пытать их незачем, но это не означает, что их попросту не казнят!

— К сожалению, не означает. Но ты туда не пойдешь.

— И это твое решение?!

— Другого нет.

Я согнулась пополам и страшно заорала, потом все же попыталась вырваться. А Тай меня обнял и удерживал через силу, повторяя:

— Ты не хочешь сдаться. Есть такие решения, которые неизбежны. Слышишь меня? Тогда слушай и думай. Я представляю, что там с тобой будет. Потому я не улечу без тебя из Неополиса. А это значит, что меня по твоей же наводке здесь и задержат. Все уловила? Если ты сдаешься — меня ловят, никаких других вариантов, потому что я с места не сдвинусь. Тогда тебя пытать прекратят, у них буду целый я. Ты же чувствуешь мои эмоции? Я сейчас вру?

И сразу отпустил, я едва не упала. Да он не Эрк… Он гораздо хуже! Нет, он не обманывает. Так же, как я не обманывала его, когда обещала выстрелить себе в голову. И он точно знает, что я не смогу — точно так же, как тогда не смог он. И ему незачем меня запирать — иди, делай что хочешь. Если сможешь.

Я осела на пол, не в силах ни плакать, ни говорить. Просто потерялась в мыслях.

Тай меня не трогал. Он куда-то уходил, звонил своим, о чем-то договаривался. Вытащить друзей из тюремного квадрата невозможно: они у военных. Если перевертыши поняли верно, то их увезут на Артази, одну из баз Кири. Я все это слышала по обрывкам его фраз, но так и сидела в одной позе, не останавливаясь ни на одной мысли. Эта связь меня разрушила. Она стала петлей на шее, которую самой не снять.

Уже ночью он подошел и сел на пол рядом. Сказал тихо:

— Дая, вставай. Мы улетаем.

— Куда? — равнодушно переспросила я.

— К моим. Здесь оставаться слишком опасно. А если произойдет еще что-нибудь, то твоя психика может не выдержать.

А она уже не выдержала! Он не видит? И даже по моему смеху не слышно, что моя психика все, закончилась?

Он накинул на меня свою куртку, поднял на руки и понес. Я не сопротивлялась и даже не радовалась его близости. Несколько перевозчиков, трап космолета — Тай отпустил меня с рук только там. Обнаружив себя снова на полу в каком-то небольшом отсеке, я просто повалилась боком и в этой же позе отключилась.

Глава 13

Мне ничего не хотелось, но меня злил Тай. От его присутствия на душе становилось легче, словно все по плечу и из самых тупиковых ситуаций обязательно найдется выход, — именно это и злило. Будто я сама себя предавала тем, что мне хотелось улыбаться, едва только дверь отсека скрипнет. И он беспощадно эксплуатировал мою зависимость. Сначала перенес меня с пола на кровать и несколько раз спросил:

— Хочешь, я буду спать здесь?

— Нет, не надо. Мне хочется быть одной, — и мы оба знали, что я вру.

— Дая, пора есть.

— Я не хочу, Тай. Прошу, просто оставь меня в покое.

— Я хочу. Ты важна, помнишь? Или тебе нравится делать мне больно?

Нет, мне не нравилось. Потому он так и поворачивал вопрос. После таких слов у меня даже аппетит просыпался, а революции казались уже бессмысленными и детскими. Я ела, но потом все равно вспоминала о том, что знаю Триш с самого детства, какой потрясающий друг Одир, как добродушен и наивен громила Чад. Успокаивала себя, повторяла, что командору невыгодно их казнить сразу. В конце концов, я могу быть мертва или на другом конце галактики! Заложники имеют ценность, только пока они живы. Мысли эти ненадолго утешали, но снова рушились от понимания, что друзей будут держать там, пока я не найдусь. Годами. И не факт, что это лучше, чем мгновенная казнь. Или пока у командора не закончится терпение. И все только потому, что я из-за связи совсем про них забыла! Разве я не должна была сразу же после освобождения вытащить и их? Почему я даже не подумала об этом?

Если очень долго реветь, то голова начинает болеть и становится чугунной, мысли тоже утяжеляются, превращаются в неподъемные, и оттого замедляются. Реветь гораздо проще, чем думать. Я ревела только с этой целью. Но Тай не давал мне даже в этом достаточной свободы: рано или поздно он оказывался в моем отсеке, молча сгребал меня в охапку и пересаживал к себе на колени. И вопреки моей цели, сразу становилось легче — от осознания, что ему не плевать. Я важна и наверняка останусь важной, что бы ни случилось. Даже слезы высыхали почти сразу под натиском этого навязанного извне счастья. И тогда я сдавалась — обнимала его в ответ, прижималась мокрым лицом к шее.