Стратегия одиночки. Книга третья

Мои слова успокоили юношу, и он вернулся к тренировкам с удвоенным энтузиазмом. Смотрю на него и вижу себя «прошлого». Я с таким же настроем и упорством открывал для себя боевые искусства Айна. Только вот меня к этому тогда погоняли квестеры, а мальчишка к этому тянется сам. Из него получился бы хороший ученик, если бы я искал себе этих учеников, и он не был бы столь болтлив!

Мысль о чрезмерной болтливости мальчика натолкнула меня на одну идею и, остановив занятие, я предложил:

— Попробуй вместо растекающегося по телу дыхания вообразить, будто на выдохе ты говоришь. И не ветер, вызванный дыханием, летит по твоему телу, а воображаемый ветер твоих слов и фраз. Представь, что рассказываешь что-то мне о городе или говоришь Алае о том, какая она необычная и красивая.

Сказав это, тут же понял, как коряво звучит и, скорее всего, не будет правильно понятно, но Аун тут же развеял мои сомнения выкриком:

— Я уловил! Я попробую!

— Хорошо, — словно умудрённый опытом старец-учитель, я размеренно кивнул на его выкрик, — тогда вернись к заданию.

— Да, мастер!

Мы закончили занятия немного за полночь, и всё это время на лице мальчишки больше ни разу не появилось выражения обречённости и неудачи. Разумеется, с первого раза никакого видимого прогресса у него не было, но его настрой показал мне, что он сам считает, что у него получается. И это хорошо, и возможно я не ошибся, начав учить его Ветру.

Скорее всего, когда я покину город, Аун вернётся к торговым делам, а затем женится. Возможно, даже успеет обзавестись детишками перед тем, как весь мир сгорит под пятой демонических легионов. И моё обучение ему никак не поможет в жизни. Наверное, так и будет. Но чтобы до этого дошло, чтобы у него были эти полтора года жизни, мальчишке сперва надо разобраться с покушениями, сохранить свою жизнь. И вот как раз в этом любая мелочь может ему очень помочь. К тому же тренировки — это далеко не «мелочь» и реально могут спасти в критической ситуации. С этой мыслью, завершив обход дома, я завалился спать.

Ночь прошла спокойно. И моё настроение было бы хорошим, если бы не преследовавший меня всю ночь сон. Сновидение, во время которого я всё время падал в бездонную пропасть, а чья-то кажущаяся во сне знакомой рука всё тянулась ко мне в надежде спасти, но как ни старалась, не могла дотянуться. Бесконечное падение. Жуткое. Я даже проснулся в поту и воспринял пробуждение с огромным облегчением.

— Мастер! А я уже давно встал! — Заметив мои открытые глаза, произнёс Аун и протянул ладонь.

А я вместо того чтобы принять эту символическую помощь в подъёме с кровати, почти минуту смотрел на его протянутую руку. И только прогнав наваждение, тряхнул головой, отгоняя остатки сновидения, и поднялся сам.

— Я проверил корзинку с завтраком! — Ничуть не смутившись, продолжил болтать мальчишка. — Запечённые мидии, как я и говорил, не испортились!

— Сперва умыться, потом тренировка, и только потом завтрак. — Сбил я его настрой.

Спустившись вниз, набрал полное ведро холодной воды из атриумного фонтанчика и передал Ауну, попросив вылить мне на голову. Поток ледяной, пробирающей до косточек воды смыл не только ночной пот, но и сами воспоминания о довольно неприятном сне.

Глава 25

Несмотря на то, что мы сегодня вышли из дома немного раньше, чем делали это обычно, почти половина соседей нас уже поджидала. Большинство для того чтобы пожелать мне победы в полуфинале Бронзовой сетки турнира, но были и те, кто норовил ко мне прикоснуться. Просто дотронуться до меня, словно невзначай, якобы случайно. А после этого человек тут же отходил в сторону и, думая, что я не вижу, чертил знак Дайрин. Обычный во многих местах Айна ритуал «сопричастности к удаче». Прикоснувшись к тому, кому, по твоему мнению, очень везёт, ты как бы говорил его удачливости: «обрати внимание и на меня». Насколько я знал, это было просто суеверие, не имеющее под собой реальной силы, но многие этот обычай соблюдали.

Пока я выслушивал все пожелания и пожимал руки желающим, Аун о чём-то успел переговорить со старостой улицы. Когда мы покинули родной для мальчишки квартал, я спросил, слово невзначай:

— О чём ты говорил с хлебопёком?

— А? — Плечо юноши дёрнулось от моего вопроса, — с мастером Ылиппом?

— Да, с ним, что-то произошло ночью?

— Нет! — Беззаботно отмахнулся Аун. — Мастер Ылипп спрашивал, когда я покрашу ворота, те что выходят на Подъездной переулок. Я ответил, что не позднее чем через неделю займусь этим.

— Ясно.

То, что мальчишка врёт, мне было понятно сразу, по его подёргиванию плечом при первом вопросе. Только вот пока не ясно, зачем ему этот обман. Над этим вопросом я и думал всю дорогу до центральной площади. Аун же всё это время что-то мне рассказывал, какую-то очередную городскую легенду, но я его не особо слушал.