Стратегия Победы

А теперь задумаемся: почему в ГКО вошли именно те люди, которые в него вошли? Молотов — вроде бы понятно, как «вечный второй» при Сталине. Но он ведь был не только «вторым я» вождя, но и первым заместителем Сталина по Совнаркому, то есть фактическим главой государственной системы власти. Маленков в то время выполнял функции первого секретаря, держал в руках рычаги власти партийной. Ворошилов — понятно, это верхний человек в пирамиде военной власти. И Берия — нарком внутренних дел, командир стальной чекистской сети. Вот теперь персональный состав ГКО не только получает объяснение, но и становится единственно возможным. Это были люди, каждый из которых держал в руках нити одной из четырех властных систем. А то, что они при этом курировали какие-то отрасли военной промышленности — это уже второй вопрос...

Человек с мандатом №670

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади...

Константин Симонов

Вернемся снова к роману «Сталь и шлак», к одним из самых драматических его страниц.

«После рапорта Крайнева вызвал к себе начальник городского отдела Наркомата Государственной Безопасности.

Когда Крайнев вошел в кабинет Боенко, у стола в одном из удобных кожаных кресел сидел Гаевой.

— Ну, что будем делать с цехом, товарищ начальник? — спросил Боенко.

— Кислород нужно доставать и резать, — ответил Крайнев, думая, что речь идет о ликвидации аварии на второй печи.

— Как будем взрывать цех, товарищ начальник? Вот о чем идет речь, — пояснил Боенко, стараясь казаться спокойным.

И снова, как вчера на крыше, сердце у Крайнева замерло.

— А на сколько взрывать? На полгода, на год? — спросил он, овладев собой и даже удивляясь, как спокойно произносит он эти страшные слова.

— А как вы полагаете сами? — спросил Боенко, внимательно его разглядывая.

— Я твердо знаю, что не надолго... А вот на какой срок, сказать не могу.

Боенко понравились определенность первой части ответа и прямота второй.

— Рвать надо не насовсем, но основательно, — твердо сказал он.

— Что ты, Боенко? — вскочил Гаевой. — Не позже чем через полгода мы снова будем здесь.

— А если не будем? А если мы далеко уйдем отсюда? Ты представь себе, — продолжал Боенко, хмурясь, — что мы пощадим завод, и немцы быстро его восстановят. Значит, тысячи тонн стали с нашего завода обрушатся на наши же головы. Нет, уж лучше мы немного затянем его восстановление.

— А как бы вы взрывали надолго? — спросил Гаевой.

— Это можно сделать так, — с трудом произнося слова, начал Крайнев. — Завалить трубы... Семидесятипятиметровые стальные трубы, падая на цех, ломают здание, подкрановые балки, краны, печи. Цех больше не существует.

Гаевой даже вздрогнул, представив себе эту страшную картину разрушения. Боенко встал, оперся руками о стол и в упор посмотрел на Крайнева.

— Не смейте так взрывать, — сказал он тоном приказа. — Никому об этом варианте не рассказывать. У нас есть люди, которые считают, что все погибло, они сдуру могут осуществить ваш вариант.