Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться

Однажды они смотрели фильм с откровенной постельной сценой, и Хайди как-то неожиданно для самой себя завелась. Она спросила Джека, похожа ли эта любовь на экране на сцену из порно. Джек ответил, что плюс-минус да (стараясь при этом не показаться слишком большим экспертом в таком сомнительном вопросе).

«Может, посмотрим порно?» — вдруг предложила она. Джек был так потрясен, что на несколько секунд потерял дар речи.

— Я не сразу научилась честно говорить о том, что мне нравится, — призналась нам Хайди. — Но когда я все-таки себя пересилила, секс у нас стал намного лучше.

— Насколько лучше? — поинтересовались мы.

— Да мы теперь все время сексом занимаемся, — заявила она.

— А конкретнее, как часто?

— Ну, через день где-то, — ответила Хайди.

Джек закашлял:

— Два раза в неделю, максимум.

Ну что ж, мы не говорим, что они наладили идеальный рынок, — но все-таки прозрачности на нем стало больше.

Пример № 2

Стороны: Коннор и Линдси

Вот какой разговор — точнее, начало разговора — между Коннором, специалистом по молекулярной биологии, и Линдси, эпидемиологом, мы услышали с порога их вашингтонского таунхауса (куда мы пришли поговорить об их браке):

— Я сегодня утром прочитал потрясающую статью, — сказал Коннор, — о беременных, живущих вблизи кукурузных полей, на которых используются пестициды.

Линдси была, похоже, заинтригована.

Коннор продолжил:

— Как правило, фермеры распыляют наибольшее количество пестицидов по весне, во время посева, а через девять месяцев в округе рождается на порядок больше детей с пороками развития.

— Любопытно. А они исключили все другие возможные варианты? — спросила Линдси. — Может быть, по весне беременеет больше женщин из малообеспеченных семей, а ведь между низким доходом и плохой заботой о здоровье будущей матери есть очевидная связь. Или, может быть, женщины, которые беременеют весной, все девять месяцев проводят больше времени на улице, больше дышат загазованным воздухом или сталкиваются с другими рисками, которые не имеют к пестицидам никакого отношения.

— Они все это учли, — ответил Коннор. — Они провели добротный анализ показателей разных лет, и тенденция оказалась очень явной. Даже если брать в расчет расовую принадлежность, уровень благосостояния и возможные риски для здоровья, близость кукурузного поля все равно остается одним из главных факторов. К тому же никаких подобных скачков возле полей, на которых пестициды не распыляют, не наблюдается.

Тут мы очень вежливо сделали «кхе-кхе» и направили разговор в нужное нам русло — спросили, как Коннор и Линдси познакомились.

— В институте, — ответил Коннор.

— В мрачном углу медицинской библиотеки, — добавила Линдси. — Он подошел и спросил, нет ли у меня запасной ручки. Ужасно банально. Но мне он понравился, поэтому я не стала заострять внимание на его неоригинальности.

Они пошли пить вместе кофе, обсудили ВИЧ и туберкулез (предметы ее исследования), а также использование удобрений в развивающихся странах (его «конек»). Вскоре они стали неразлучной парой. Непринужденно болтающей об инфекционных заболеваниях и удобрениях, а изредка и о чем-то другом.

«Я могла часами рассказывать ему о смерти и умирании, но он при этом не считал меня ненормальной», — вспоминает Линдси.

Они обсуждали свои планы по спасению мира. Говорили о том, как добьются вакцинации сельских жителей. Микрофинансирования фермеров. Внимания к здоровью народа со стороны властей. И это были не пустые разговоры. Они закончили учебу в 1998 г. и сразу поженились, а следующие три года провели порознь на разных континентах, выполняя опасные, но увлекательные миссии в разных уголках планеты.

«Я работала в Нигерии, в Сомали и Ботсване, а Коннор в это время сначала занимался научными исследованиями при Гарварде, а затем проходил практику в Южной Африке и Вьетнаме, — рассказывает Линдси. — Иногда мы пересекались то там, то здесь на выходные, но мы никогда не проводили друг с другом продолжительное время».

Оба они считают свои взаимоотношения в тот период «идеальными».

«Жизнь вдали друг от друга позволяла нам концентрироваться на своей работе, но при этом каждый из нас имел близкого человека, с которым можно было чувствовать себя как дома», — сказал Коннор, хотя тут же признал, что «дом» для них в то время был весьма размытым понятием, а «близкий человек» крайне редко был действительно близко — обычно он представлял собой лишь бесплотный голос по телефону.

Но зато они горели страстью. У них были высокие цели. И они гордились друг другом.

— Я думаю, самая крутая операция в карьере Линдси, это та, с корью в Могадишо, — говорит Коннор. — Она вела переговоры с несколькими местными вождями, чтобы те позволили посадить самолет с вакциной для деревенских жителей. Но в итоге им пришлось бежать по аэродрому в пуленепробиваемых жилетах. Один из вождей передумал, когда они уже приземлились.

— Да уж, пришлось тогда импровизировать, — соглашается Линдси.