Стратегия Византийской империи

Доставка лодок к берегу реки может, конечно, оказаться сложной, если только речь не идёт о маленьких лодках; но в таком случае бойцам придётся переправляться на вражескую сторону реки маленькими группками, способными поместиться в лодке, без прочных площадок для лучников, а это едва ли назовёшь верным решением для переправы, которую враг пытается расстроить. Но у автора есть отличное практическое решение: он предлагает строить лодки в безопасном удалении от берега, из сборных частей: «Каждая часть должна быть отмечена, чтобы указать её место при сборке лодки». Таким образом, довольно большие лодки для нападения можно перевозить в разобранном виде на повозках и вьючных животных, и тогда, «когда мы подойдём к реке, деревянные части лодок можно снова собрать и скрепить, а соединения и швы проконопатить смолой и воском…»[431].

За этим здравым советом следуют другие, в которых сильнее проявляется склонность к собиранию древностей: об отработанных перемещениях фаланги, по подразделениям – повороты в сторону, полные обороты, контрмарши рядами или шеренгами («…таковы названия контрмаршей у древних писателей. Они добавляют, что есть три способа выполнения каждого из них» – здесь мы опять встречаемся с нудной лексикографией, свойственной Асклепиодоту. Но после этого следуют более ценные практические советы: о разбивке лагерей, о распределении места в них (конница должна расположиться посередине, чтобы лошади были спокойны и неуязвимы для стрел), об укреплении лагерей и о том, как военачальникам лучше отдавать команды в битве (голосом, звуком трубы, сигналами), а также об управлении сражением. Автор по-прежнему пользуется словом «фаланга», но вполне очевидно, что на сей раз речь идёт об общем термине для пехотного формирования, а не о македонской фаланге ударной пехоты с длинными копьями.

Далее следуют указания о том, когда следует вступать в битву, а когда – избегать её: «Если мы рискуем потерпеть поражение, разумнее не вступать в битву с врагом до тех пор, пока солнце не станет садиться, чтобы нам не понести тяжкого ущерба: ведь мне хорошо известно, что сгущающиеся сумерки не дадут преследовать ночью»[432]. Это замечание выдаёт боевой опыт, причём не обязательно на стороне проигравших. Незадолго до этого автор напоминает о средстве, которым пользовался Велисарий, когда ему доводилось сталкиваться с превосходящими силами противника, сопротивляться которым он не мог: Велисарий отступал, уничтожая за собой продовольствие и фураж и тем самым вынуждая противника разделить свои силы, чтобы снабдить их продовольствием и фуражом, а затем сражаться с каждой из частей по очереди, располагая преимуществом на своей стороне.

Автор снова становится вполне практичен, давая советы относительно тактических построений в нескольких следующих главах своего трактата, и можно быть вполне уверенным в том, что его «фаланга» представляет собою современное ему пехотное формирование, а не воспоминание о древности, потому что его пехотинцы, выходящие против конницы, вооружены луками, а не длинными македонскими сариссами:

Люди, стоящие в первой и второй шеренге, должны вести непрерывный обстрел из луков, целясь в ноги вражеских лошадей. Все остальные должны метить выше, чтобы их стрелы, падая сверху, причиняли ещё больше вреда, поскольку всадники не могут пользоваться щитами, чтобы защитить самих себя и своих лошадей[433].

О том, что сегодня назвали бы «управлением боем» (“battle management”), о том, как вступать в битву, как держать в готовности резервы, чтобы поправить дела в случае неудачи, а также о ночном сражении автор пишет, несомненно, с авторитетом, выдающим личный боевой опыт: