Страус — птица русская

Но если «Золушка» из «Зазеркалья» признается лучшей постановкой, при чем бы тут был «Конек-Горбунок» из МХТ имени Чехова, названный лучшим мюзиклом? Переписанный братьями Пресняковыми «Конек-Горбунок» – не более чем капустник невысокого разбора, где зрителю угодливо подсунуты эстрадные репризы. Все эти суетливые забавы должны были бы испариться, если есть настоящие критерии оценки искусства. Ведь в жюри музыкального театра, насколько мне известно, были собраны профессионалы, не дилетанты. Возникает подозрение, что некоторые решения «Золотой маски» проистекают вовсе не от жюри. А откуда-то сбоку. Или сверху. Вдруг появляется некая «дополнительная маска» и падает на то, что хочет поощрить этот «бок» или «верх».

Начинаются какие-то вздохи о том, что-де надо помочь кому-то, кто «теперь в таком трудном положении». То есть награда, призванная отметить талант и труд, становится инструментом «помощи» и «поддержки» на основании чьих-то вздохов. Инструментом театральной политики хитроумно распределенных поощрений. Где рядом с настоящими талантами постоянно фигурируют друзья-приятели клана «Золотой маски». Не все они бездарны. Но как-то чрезмерно преданы суете и ужасно боятся «выпасть из моды», подобно выдающемуся взбивателю околотеатральной пены художнику Павлу Каплевичу («Маска» за лучшие костюмы).

Однако все-таки в области музыкального театра хоть какая-то тень справедливости иногда возникает. Кто бы поспорил, что Диана Вишнева действительно сегодня одна из лучших балерин. Многие из тех, кто дебютировал с ней в одно время, сникли, померкли, потеряли жар исканий. А она по-хорошему неугомонна. Да, на оперную или балетную сцену не может затесаться человек, вовсе не умеющий петь и танцевать. Пока что так! Не знаю, что будет через десять лет. А вот решения «Золотой маски» по части драматического искусства вызвали у многих чувство тягостного недоумения.

В этом году таинственные незнакомцы, желающие помочь обездоленным, решили поощрить бедную, несчастную Александринку. Основное несчастье Александринского театра состоит в том, что Валерий Фокин из режиссера превратился в менеджера, ориентированного на позапрошлогоднюю европейскую моду. Поэтому лучшая режиссура у нас теперь – это фокинская «Женитьба» Гоголя, та самая, где действующие лица катаются на коньках. Беда ведь не в том, что гоголевские персонажи катаются на коньках, а в том, что более о спектакле ничего сказать невозможно (если, конечно, вы не прикормленный Александринским театром театровед). Коньки – это голый, пустой режиссерский прием, штучка, фишка, трюк. Такая режиссура идет поверх автора, поверх актеров, поверх смысла и назначения драматического искусства. Я называю такие явления режиссерским самодурством, откровенным самоутверждением режиссера-узурпатора, присвоением не принадлежащих ему прав. Пьеса не раскрыта, индивидуальности актеров использованы механически, без любви и понимания. Это, конечно, мое мнение, но вот что интересно – я не встречала ни одного профессионала – ни режиссера, ни актера, – который бы всерьез восхищался этой «Женитьбой».

Но хорошо. Пусть кабинет главного режиссера Александринского театра сплошь устилают «золотые маски». Действительно, в таком несчастье, как ослабление таланта и потеря профессионального авторитета, человека надо постоянно утешать. Я о другом. О некотором классовом расслоении в театре.

Конечно, так было всегда, но сейчас как-то особенно стало видно – в театре рядом друг с другом живут «мачехи» и «золушки».

Одни терпеливо и вдохновенно работают, редко-редко получая доброе слово и лишь мечтая о балах. Другие тешат пустое тщеславие и изо всех сил «ловят знаки высочайшего внимания». Связи у них такие, что сам король позавидует!

Но хочу вам напомнить золотые слова Евгения Шварца, которыми кончается его «Золушка»: «Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу большой, а сердце – справедливым…»

Одноразовое кино

Мы уже привыкли, что каждый сериал выходит под фанфары и трубы, обещающие нам грандиозное событие. И всё-таки наивность лицемерия, с которым фильм «Исаев» притыкали к «Семнадцати мгновениям весны», изумляет. «Юность Штирлица»! «Молодой Штирлиц»! Нет, извините.