Стравинский

– Взволнован. Конечно. А как не волноваться? Но тебе не дано проникнуться моим волнением, Иона. И я, пожалуй, не сумею объяснить. Для того чтобы проникнуться, осознать, тебе нужно оказаться вовне. Стать мной. Или одним из нас. Или покинуть на время свое физическое тело. Первое невозможно, а второе… уже не помню, умеешь ли ты покидать свое физическое тело… Ты умеешь покидать свое физическое тело? Не помнишь? И я не помню. Сквозь стены как будто проходил прежде, а вот покидал ли свое физическое тело – не помню… В принципе мы все покидаем свои физические тела. Скажем, во сне. Иначе откуда эти унылые путешествия, бесконечные погони и бегства от незнакомых людей, которые происходят во сне? Опять же верблюды. Однако по ночам душа покидает тело самопроизвольно, без нашего согласия. По желанию же покидать физическое тело в любое время суток, в любую погоду, в любом расположении духа умеют единицы. Индусы и китайцы, главным образом. Возможно, и ты. Но не уверен. А мы, простые люди, народ, по собственному желанию тела не покидаем. Во многом потому, в большинстве своем, ощущаем собственную беспомощность. Хнычем по малейшему поводу. Все время ждем подвоха и нападения. Не знаю, испытывают ли животные подобные чувства. Хотелось бы знать. Во всяком случае, мой пес Жан-Жак, я назвал его Жан-Жаком в честь одного вольнодумца, пес не слушается меня и покусал два раза до крови. Во всяком случае, мой пес Жан-Жак вздрагивает во сне, из чего можно вывести, что и он не лишен сновидений и прочих галлюцинаций. Следовательно, его душа тоже покидает физическое тело. Это значит, что встретиться мы можем с кем угодно, где угодно и когда угодно. Не исключено, что вот мы теперь беседуем, ничего такого не ожидаем, и вдруг дверь открывается и со свойственным вольнодумцу лаем в таверну врывается Жан-Жак. В контексте твоего, Иона, визита, подобное допущение – слабая, но надежда. Феномен как утешение. С учетом представленного выше феномена, ты действительно мог забрести ко мне в таверну случайно. Скажем, твоя душа гуляла, гуляла, гуляла, да и надумала заглянуть в знакомую таверну. Почему бы и нет? Все же нас кое-что связывает. То есть совсем не обязательно ты появился, чтобы исполнить некую чудовищную или почетную миссию. Мог запросто заглянуть на огонек. Хотя в контексте несчастья, приключившегося с Марком, огонек звучит достаточно зловеще… Но я не помню, ты ли был тем человеком, что проходил сквозь стены, или другой человек был тем человеком. И в том, и в другом случае можно попытаться сказать себе – это просто видение… Люди вообще без глаз живут. Но это мы, кажется, уже обсудили. Обсудили? Я тебе про Корнея рассказывал? Рассказывал. Обсудили. Во всяком случае, темы коснулись… Живут и живут пустоглазые, и дай им Бог здоровья… В юности я хотел стать ученым. Интересовался разнообразными феноменами из жизни собак, и вообще феноменами.

– Как твои дела?

– Повторно прозвучал вопрос. К чему бы это?.. Согласно правилам вокабуляции и конфабуляции, если твой собеседник или иной субъект дважды задал один и тот же вопрос, следовательно, этот вопрос волнует его, то есть тебя, следовательно, этот вопрос – особенный, то есть имеет особое значение, даже если вопрос риторический. И, наверняка, получит развитие. За этим вопросом, последует новый вопрос, позабористее, затем еще и еще, и так до тех пор, покуда не разверзнется голодная бездна постой на краю либо не предстанет смертельный выбор смелее шагай. И то и другое – суть, ужасный конец. Что, несомненно, предпочтительнее ужаса без конца. Тривиально. Но высказывание народное. То есть из народа. А народ всё подметит. Заметит, подметит, предугадает и припечатает. Брезговать преступно… Что же следует из вышеупомянутого? Какова мораль поверхностного прочтения? Шагай смелее. Пропасть во спасение. Так получается? Так. Погибель, как спасение от кошмара. А ты, стало быть, спаситель, Иона. И уже в который раз. Угадал? Не угадал?

Иона смеется, – Сам-то ты слышишь, что говоришь?

– Мои рассуждения кажутся тебе безосновательными. Хорошо. А зачем ты дважды спросил меня, как мои дела?

– Просто так поинтересовался – давно не виделись.

– Просто так?

– Просто так.

– И тебе можно верить?.. Почему бы и не поверить? Как говорится, хочешь – верь, хочешь – не верь. А что нам остается? Разве у нас есть выбор? И кто мы такие есть? Себя не помним. Не помним и не знаем… Кто – ты и кто – мы? Самоуничижение и самоуничтожение. Философия, астрономия, астрология… Здравствуй, Иона. Добро пожаловать, как говорится.

– Здравствуй, Филипп.

– Я тут много всякого наговорил, не обессудь. Не обращай внимания. Можно внимания не обращать. Не обращай внимания на мои бредни. Видишь ли, сомнения терзают. А кого они не терзают? Всех, если вдуматься, терзают. Справляюсь с трудом. Иные легко справляются, а у меня вот не всегда получается. Всегда не получается. У тебя самого дел наверняка невпроворот, а тут я со своими терзаниями. Просто беда… У меня здесь Ваал и Пума. Узнал их? Ваал и Пума. Ты их помнишь? не помнишь?

– Смутно.