Стравинский

– Сам терпеть не могу пьяной болтовни… Я же часто здесь. Всегда. Следовательно, мы все время вместе, а запросто никогда не говорим. Всегда в разговорах какой-то смысл возникает. Вздыбливается. А когда в разговорах вздыбливается смысл, это уже нестерпимые разговоры. Иногда неподъемные. Для меня, во всяком случае. Когда запросто – другое дело. Когда разговор без смысла, ни о чем, казалось бы. Хотя во всяком разговоре какой-никакой смысл все равно появляется. От него, как говорится, не спрятаться, не скрыться. Даже когда белочки разговаривают или птички. Или когда собачки разговаривают. Иногда я очень жалею, что мы не собачки. Мне кажется, собачкам как-то проще находить друг с другом общий язык. Хочется приблизиться, что ли, Филипп. Вот ты за стойкой, как царь, а мне, например, хочется задать тебе какой-нибудь вопрос. Подскажи, как это лучше сделать? Чтобы разговор не получился нестерпимым, неподъемным для меня, для нас обоих?

– Просто спроси, и всё.

– Так просто?

– Да, спроси, и всё.

– Вопрос-то к тебе у меня пустяковый. А вот ответ твой может оказаться решающим. И так бывает.

– Это я положил семечко тебе в бокал.

Пауза.

Филипп объявляет еще раз, – Это я положил семечко тебе в бокал. Ты же об этом хотел спросить меня?

Пума не верит ушам своим, – Ты положил семечко в мой бокал?

– Да.

– Вот это черное семечко в мой бокал кто положил? ты?

– Долго думал, сомневался, положить – не положить, положить – не положить, положить – не положить… Потом, я же предупреждал тебя. Предупреждал?

– Не знаю.

Пума подтверждает, – Предупреждал. Никто не верил, конечно, я и теперь не верю, но то, что предупреждал – это точно. Думали, шутит.

– И что?

– Как видишь.

– Я ничего не вижу! Я ничего не вижу, кроме семечка в своем бокале, черного, чернее черного семечка в своем бокале! Если это вообще семечко! Это семечко?! Не говори, не нужно. Уже не имеет существенного значения. Разве в семечке дело? Как с этим жить? Или не жить? Не жить? Что ты мне посоветуешь, Филипп. Вот как ты скажешь, так я и сделаю. Только ты объясни. Мне очень хочется знать. Что случится, когда я сделаю это? Что я сделаю для вас с Ваалом, для всех, народа, проглотив это проклятое семечко?

– Я не со зла, Пума. Так, что-то взбрело в голову. Подурачиться захотелось. Думал, посмеемся… Скучно у нас. Одно и то же. Всё осточертело. Да ты сам знаешь. Честно говоря, не думал, что тебя это так заденет. Поторопился, прости.

Ваал замечает, – Все время спешишь, Филипп…

Филипп предлагает, – Забудем покамест, Пума. Договорились?.. Договорились?..

– О чем?

– Забудем покамест.

– Забудем?

– Забудем покамест… Не хочешь семечка, достань его из бокала и брось на пол.

– Семечко?

– Да. Это не змеиный глаз. Обыкновенное семечко. Достань его из бокала и брось на пол. Если хочешь, конечно.

– За кого ты меня принимаешь, Филипп? За кого, интересно знать, ты меня принимаешь?!

– Достань семечко и брось его на пол!

– Ни за что!

Ваал комментирует. – Вот что такое настоящий всегобоязненный человек. Боится расстаться со своим страхом. И проживет тысячу лет. Быть может, две тысячи лет.

Пума рассуждает, – Нет, не может быть всё так просто. Нет, это – не розыгрыш. Что угодно, только не розыгрыш. Это семечко что-нибудь да значит. Ты положил его в мой бокал неспроста. Я угадал, Филипп? Черное, именно, что черное семечко. – Принюхивается. – Тыквой, разумеется, не пахнет. Ничем не пахнет. Если и есть запах, то неуловимый. Я бы сказал так, если не видеть самого семечка, запах его уловить невозможно.

Ваал обращается к Филиппу, – А знаешь, почему так происходит?

Пума обращается к Филиппу, – С чего бы это ты стал просто так класть мне семечко? Никогда в жизни семечек не клал, никогда лишнего бокала не налил, а здесь, взял, вдруг, да и положил семечко?

Ваал обращается к Филиппу, – Тому есть объяснение. Это, конечно, будет субъективное объяснение. Так сказать, продукт размышлений, длительных размышлений. Моя бедная голова никогда не отдыхает, все время какие-нибудь мысли, наития, воспоминания. Притом, я редко ошибаюсь. Жизнь показала, что я чрезвычайно редко ошибаюсь. Но это не имеет отношения к пророчествам. Подчеркиваю, к пророчествам это не имеет никакого отношения. Коль скоро это так, можно сказать, что я, в известной степени совершил открытие. Хотя это нескромно, конечно…