Стравинский

– Вот видите?.. Бывает, только подумаю сказать, а воображаю, что сказал. Признаю. Стараюсь следить за собой, но не всегда удается. Много мыслей одновременно или, напротив, полное отсутствие таковых… И так, и этак случается. В связи, с чем нередко попадаю в неловкое положение. Вот как теперь с вами.

– Усталость накапливается.

– Очень верное примечание. Именно, что усталость, именно, что накапливается.

– Что вы скажете, если я закурю?

– Ничего не скажу. Промолчу… Скорее всего… А, возможно, даже и не замечу… Вы бы покушали. Хотите картошки?

Павел Петрович закуривает, – Благодарю, сыт.

– Вот в этом вы совершенно правы – курить лучше на сытый желудок. Натощак старайтесь не курить.

– Обещаю.

– Просто так зашли или дельце какое привело?

– Посоветоваться хотел.

– Ну, что же, чем могу, как говорится. Какого свойства совет? предметный или гуманитарный?

– Всё сразу, пожалуй.

– Вот-вот, так оно, как правило, и бывает. Вопрос проще некуда, а если внимательнее подойти – глубина. Если не бездна… Бездна – страшное слово. Только вдумайтесь. Проваливаешься сразу. Сразу же зыбучие пески вспоминаются. Редко кто способен оценить, прочувствовать.

– Да уж, бездна… А вот скажите, Иван Ильич, эта идея…

Молниеносно, – Какая идея?

– Будто бы небо на землю опускается. Откуда она к нам пришла? Не из вашего богоугодного заведения ли?

– Такой вопрос, да?

– Да.

– Да вы никак ведомство сменили, Павел Петрович? Вопрос-то не совсем по вашей части.

– Нет-нет, это – личное, это я так, для себя, звено в цепи рассуждений частного характера, нет-нет, сугубо личное. Хотя, кто его знает, какие выводы последуют. На вольных хлебах, знаете, такие открытия случаются – себе не рад. Думаешь про себя – зачем ввязался, старый дуралей, сидел бы себе, сопел в две дырочки. Так нет же, хочется докопаться. А до чего, и сам не знаю. Рою, что называется, вслепую… Кстати, можете поздравить, крота вычислил-таки. Помните, я вам рассказывал?

– Как не помнить?

– Прежде только подозревал, да всё что-то отвлекало. А нынче вычислил. Всё сошлось. Вот, что значит свобода. Вольные хлеба. Тенета порваны – и тотчас свет. Так что можете поздравить.

– Поздравляю.

– Даже не поинтересовались, о какой свободе речь.

– Уволили?

– Так точно. Больше не у дел, Иван Ильич. Хотя дел только прибавилось. Так точно, уволен. Выброшен, как говорится, на помойку, – смеется. – Теперь вот вместе с вашим сумасшедшим вместе золото и алмазы искать будем.

– Он компаний не любит. Однажды пригласил меня, но с тех пор исчез. Думаю, пожалел, что пригласил. Он, знаете ли, веру в людей потерял. Нынче многие этим страдают. Опасно, знаете ли. С этим трудно жить.

– Так вот, докладываю, с отставкой испытал заметное облегчение. Теперь вольный художник. Сам себе господин. Крылья пробиваются. Физически ощущаю. Мог бы рыбачить, закуски выращивать, но профессия не отпускает.

– Понимаю.

– А коль скоро вериги отброшены, условности, обязанности долой, берусь разгадывать самые сложные шарады… Несуществующие… Помните, я вам рассказывал о своем методе?..

– Да, конечно. Замечательная теория.

– И практика, Иван Ильич, и практика… Пытаюсь проникнуть в самую суть, в сердцевину. Ну, а там уже и это ведомство, и то. И такие ведомства витают, что и представить себе невозможно… Вам скажу. За тем и шел. Другой не поймет. Мировое зло – вот мой объект и субъект… Видите, куда занесло?.. Сгорю – значит сгорю. Ради такого дела жизни не жалко… А если удача?.. Сомневаетесь?

– Не то, что бы. Не знаю… У меня вот сил не хватило.

– Вы тоже занимались этой проблемой?

– Непременно. А как же? В обязательном порядке. А, иначе, зачем тогда?.. Но сил не хватило. Так что для меня, милейший Павел Петрович, это пройденный этап.

– А может быть, вам только кажется?

– Вы о том, что не хватило сил? Видели бы вы мои ноги перед сном…

– О том, что для вас это пройденный этап.

– Находите?.. А что? Не исключено. Исключать, Павел Петрович, ничего нельзя. При любых обстоятельствах сомнения надобно оставлять. Непременно. Оставлять и лелеять. Сомнения – жизнь… И будущее… Верить надобно до последнего… И после… И в вопросах энергии. Сегодня – так, а завтра, чем черт не шутит, проснешься, к зеркалу подойдешь и обомлеешь – двадцать лет долой, а то и все двадцать пять. Этаких чудес здесь у нас сколько хотите… Впрочем, какие там чудеса? Вот настоящая вера – чудо. А это разве чудеса? Так – фокусы. Всё непредсказуемо. Всегда. Вот и идея ваша о падении неба…

– Это не моя идея. Идея пришлая, а я как раз намерен узнать, каково ее происхождение.

– Но это же вы только что ее озвучили.

– Нет, я только воспроизвел. А вы разве не слышали ничего такого?

– Слышал, конечно.

– Ну и вот. Так что идея возникла до меня. Мысль живучая, цепкая, устойчивая. Изрядно приправлена страхом, фантазиями. Ядовитая идея, в рост пошла как сорняк. Как белена или волчья ягода…

– У нас во дворе целые заросли волчьей ягоды. Изумительно красиво. Красная смородина заметно уступает. О крыжовнике и говорить нечего.