Страж Государя

– Нашёл, Александр Данилович, а как же! Яков Брюс здорово мне помог, дал наводку дельную, они с врачом искомым – соседями оказались! Настоящий душегуб тот лекарь, как ты и заказывал. Мерзавец законченный, такого и четвертовать мало…

– Подробней давай! Кто таков, чем запачкался так сильно?

– Прозывается Карл Жабо, из французов, года три как на Якиманке открыл большую аптеку, там же и больных принимает. Недавно умерших людей – по его указаниям – выкапывают кладбищенские мужики из свежих могил. А Жабо режет те мёртвые тела на части, записывает что-то в толстой тетради. Но с мёртвыми многие врачи иноземные так развлекаются, например, немец Александр Шварц, ты знаешь его… Но Жабо, сукин кот, он и живых режет!

– Как так – живых?

– А вот так! Представляешь, подобрал наш лекарь на улице бездомного бродягу, напоил до полного бесчувствия, специальным острым ножом вскрыл грудину, вынул сердце. А потом мужики по его команде забили взрослого хряка и принесли на тарелке ещё тёплое сердце свиное. Жабо этот орган свинский вставил бродяге в грудь, что-то там долго зашивал обычными толстыми нитками… Умер тот безвестный мужичок, понятное дело. Это ещё не всё! Другого нищего пригрел наш добрый доктор, безногого на этот раз. Отрезал у свежего трупа ногу, да и пришил нищему, предварительно опоив того хлебным вином. И безногий малый вскорости скончался… Ну, и по мелочам числится за этим доктором: с маленькими детьми сожительствует, говорят, даже с покойницами и лошадьми…

«Не иначе, наш Яша любознательный тоже принимал участие в этих экспериментах по пересадке человеческих органов! – предположил внутренний голос. – Но ради дружбы сдал-таки своего напарника-эскулапа! Молодец Брюс, учёный сукин кот! Только вот как бы не заигрался – с любопытностью чрезмерной своей…»

– Да, очень занятный фрукт – твой француз! – согласился Егор с Бровкиным. – Станет нашим попам про то известно – не жить лекарю! Особенно если узнают про то сердце свинячье в человеческой груди… Подвози его сегодня, ближе к вечеру, на нашу базу, на ту, что у Покровских ворот…

Уже давно, примерно через полгода после свержения грозной правительницы Софьи, Егор выбил у Петра денег и тайно купил несколько неприметных домишек, разбросанных по всей Москве. Как же действенной тайной службе обходиться без конспиративных квартир? Где агенты могут переодеться, загримироваться, перекусить и отогреться, допрос лиц подозреваемых провести оперативно, наконец…

Алёшка с Волковым набили доктору физиономию – сугубо на скорую руку, раздели, ловко вздёрнули на дыбу, громко и внятно зачитали обвинения. Минут через пятнадцать Жабо во всём сознался и покаялся.

– Снимите его! – велел Егор. – Водой окатите колодезной, дерюжку какую-нибудь набросьте ему на плечи, усадите в кресло, руки крепко привяжите к подлокотникам. Да, дерьмо-то смойте с пола, деятели… Ну, и свободны, соколы, погуляйте с часик по улицам, я с нашим добрым лекарем сам пообщаюсь…

Карл Жабо не отличался избыточным мужеством: его пухлые щёки мелко-мелко дрожали, на низеньком и покатом лбу выступили капли пота, глазки-щёлочки безостановочно слезились. Егор подошёл к французу вплотную, не обращая внимания на его нешуточный испуг, заботливо обтёр докторскую физиономию льняным белым полотенцем, вышитым красными петушками, уселся напротив – на край дубового стола, не торопясь раскурил свою вересковую трубку, выдохнул в лицо мсье Жабо ароматную струю табачного дыма, посочувствовал:

– Кашляете? Кости ноют, ссадины щиплет на спине? Ай-яй-яй, нехорошо-то как… Меня зовут Александром Меньшиковым, я – царёв охранитель. Узнали? Я польщён, право, сейчас вот заплачу – от умиления нешуточного… Объясните, как же вас, дорогой мой эскулап, угораздило вляпаться во всё это безобразие? А? Любознательность подвела чрезмерная? Ведь четвертуют вас за это: сперва кожу обдерут тщательно, ноги отрубят, потом – руки, повесят минут на пять-десять, после снимут и отсекут голову кучерявую… Что, страшно? А может, царь Пётр Алексеевич специально для вас, мон шер, придумает что-нибудь особенное. Он у нас – выдумщик знатный…

Жабо только жалобно скулил, изредка подвывая, да лепетал нечто совершенно нечленораздельное.

– Слушайте, уважаемый лекарь! – неожиданно сменил тему Егор. – А существуют ли такие хитрые таблетки, с помощью которых можно (на время – понятное дело!) делать мужской орган полностью нерабочим? Например, съел такую пилюлю и целую неделю не можешь выполнять супружеские обязанности?

– Есть у меня такие, есть![7] – отчаянно закивал своей кудрявой головой несчастный Жабо. – Только они месяц действуют, а недельных – нету, извините, добрый господин…

– Месячного действия, говоришь? – искренне обрадовался Егор. – Это же ещё лучше! Повезло тебе, душегуб, знатно повезло… Так договариваемся – на этом берегу: ты мне помогаешь в одном пустяшном деле, я, в свою очередь, закрываю глаза на некоторые твои гадкие шалости. По рукам, зоофил ты наш?

– Конечно, конечно! – обрадовался француз. – Всё что угодно, мой добрый господин охранитель…

– Не твой, козёл ты драный, а царский!