Страж Государя

– Конечно, конечно! Извините!

– Слушай сюда, недоносок! Делаем так…

Через три дня, безоблачным ранним утром, когда страдающий от похмелья Пётр пожелал испить капустного рассола (в семнадцатом веке по утрам «лечились» именно капустным рассолом, а вовсе и не огуречным!), Егор лично поспешил выполнить царскую просьбу. Он добежал до поварни, снял с бочки дощечку с расположенным на ней булыжником, прижал краем кувшина квашеную капусту, дождался, пока сосуд на две трети наполнится жидкостью, выскочил в коридор, остановился, бросил в кувшин две круглые таблетки, помешал в кувшине указательным пальцем – за неимением лучшего…

Пётр жадно, дрожа худым кадыком, выхлебал тот рассол до самого дна, поблагодарил Егора и даже отпустил до позднего вечера – проведать юную невесту…

Первым из-за высокого забора его учуял Хмур, оставленный ещё по весне во дворе Бровкиных, залаял, заблажил радостно. Егор слез с коня, тут же широко распахнулись створки ворот, и Санька, словно вихрь торнадо, бросилась ему на шею, осыпая лицо бестолковыми поцелуями, зачастила:

– Гутен таг, майн либхен! Грюсс гот! Их либе дих! Мейне херц! Видишь, как я теперь могу говорить по-немецки? Я старалась! А ещё я занималась Евклидовой геометрией, историей древнего мира, политесом французским, разными танцами европейскими…

После обеда они отправились гулять – по осенним грустным полям.

– У меня, Саня, есть две новости для тебя! – сообщил Егор.

– Одна хорошая, а другая – плохая?

– Нет, что ты! Обе очень хорошие. Во-первых, я купил дом. Каменный, большой, просторный, очень даже красивый – с колоннами мраморными, совсем недалеко от Кремля. Ты рада? Будешь заниматься мебелью и всякой обстановкой?

– Я очень рада! – заверила его невеста. – Только не знаю, смогу ли сама мебель подобрать правильную, всё остальное…

– Да не волнуйся ты, дурочка! Я человека специального определю тебе в помощь. Он и посоветует, и подскажет – ежели что… Да и Яшка Брюс поможет! Ну, тот, рыженький! Помнишь его? Так как, говорить вторую новость?

– Говори! – Санькины лучисто-синие глаза сияли нетерпеливо и требовательно.

– Готовься к свадьбе, душа моя! Думаю, после Крещения и сыграем…

– Ура! – девушка в очередной раз бросилась ему на шею, но уже через несколько секунд отстранилась, тревожно и испуганно заглянула в глаза. – Саша, а как же – царь? Его «право» на первую ночь супружескую?

Егор рассказал невесте о своём коварном и изощрённом плане. Сперва он хотел отделаться только ничего не значащими фразами, мол: «Все решил», или «Всё само собой разрешилось». А потом заглянул своей невесте в глаза, заглянул – и рассказал всё, ничего не утаивая…

Санька смеялась от души минут десять, в конце даже икать начала, а когда икота, наконец, прошла – мстительно заявила:

– Так ему и надо! Будет знать, как издеваться над беззащитными русскими девушками! Пусть теперь над иностранными тётками безобразит…

Последующие три недели Пётр ходил мрачнее грозовой августовской тучи: безостановочно орал на всех подряд, по поводу и без повода, распускал руки, тяжёлым табуретом разбил дорогущее венецианское зеркало… Были отменены все ранее намеченные совещания – о делах воинских и гражданских, перенесены приёмы всех заграничных послов, верные собутыльники государевы начали по-тихому – от греха подальше – разъезжаться по своим московским домам и родовым вотчинам…

Поговорив со штатными дворцовыми лекарями, Егор узнал причину плохого царского настроения: Пётр неожиданно стал полным импотентом.

– Не знаю, что теперь и делать! – разводил в стороны свои пухлые ладони главный дворцовый врач фон Бранд. – Не помогают европейские лекарства, даже безотказные индийские снадобья совершенно не действуют…

«Что ж, пора переходить к осуществлению второй части плана!» – решил Егор.

Наступил хмурый сиреневый вечер, в царской спальне горела одинокая свеча, Пётр в одной длинной холщовой рубашке сидел за столом и в одиночку упрямо наливался крепкой медовухой.

– Мин херц! – тихонько поскрёбся в приоткрытую дверь Егор. – Мин херц, можно я войду?

– Пшёл вон, пёс паршивый! – В дверь тут же глухо впечатался царский башмак. – Уйди, Алексашка, пришибу!

– Мин херц! Я врача нашёл! Просто настоящее чудо, всё может! Кудесник…

– Всё может? – оживился царь. – Веди немедленно! Но, смотри, если окажется очередным коновалом, голову прикажу отрубить! И ему, и тебе, охранитель хренов…

Карл Жабо был доставлен уже ближе к полуночи, вошёл, горбясь от липкого страха, мелкими шашками просеменил к столу, согнулся в низком раболепном поклоне, залопотал с лёгким акцентом:

– Царь-батюшка, я прибыл, готов помочь… Твой верный охранитель поведал мне о беде случившейся. Можно помочь. Можно. Только мне осмотреть надо предмет болезни…

Пётр недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал, хмурясь, задрал свою рубаху.

После тщательного осмотра царского детородного органа Жабо важно, закатив глаза к потолку, объявил:

– Ничего страшного, государь мой! Вот тебе настойка, принимай по одному глотку. Три раза в день, после еды. Через неделю, может – полторы, все утраченные функции вернутся. Честью клянусь!