Страж и королева (СИ)

Опасаясь своего пленника, решил дежурить у костра и не спать. А заодно подумать, как так получилось, что зверь, который поранил отца, не является злом. И я не могу его убить….

Глава 14

Глава 14

Ночь медленно близилась к рассвету, я расслабленно пошевелил палкой тухнущий костер, прощально потрескивающий в ответ, и задался вопросом, что же делать теперь. Отвести подальше и бросить бедолагу, израненного и голодного, пугающего всех вокруг, потому что таким уродился, я не мог. А потому решил подкормить борага пока не окрепнет и потом уже продолжить путь.

— Ну и задал ты мне задачку, — выдохнул, посмотрев на нервно спящего животного. Тому явно снилась погоня или охота. Тот смешно дергал лапами и скулил. — А может сниться, как его догоняют?

Тогда вдруг решил помочь и его ранам. Осторожно подошел и перевязал пасть с похожими на акульи зубами, чтобы не укусил. Даже такому некрупному и невзрослому животному ничего не стоило отхватить мне руку. Уж пальцы точно. Бораг тут же проснулся и нервно захрипел, а в глазах было ожидание боли от человека.

— Прости, — выдохнул я с грустью и стал осматривать нагноившиеся раны. Те не были так ужасны изначально, люди не успели навредить существенно, но начавшееся заражение оказалось сильным и приняло животному боль при каждом движении. — Не удивительно, то ты так ослаб, — пробормотал я, вспомнив про мазь той женщины, которую все принимали за ведьму. Не хотелось пробовать сразу на себе. А тут был отличный случай протестировать нахваленное зелье. Тогда снял с себя цепь и обвязал толстое дерево, а сам сходил за водой к ручью, который приметил еще раньше. Затем развел порошок и стал намазывать пахнущую болотным запахом жижу на раны. Бораг нервно дрожал, то ли от боли при прикосновении, то ли от страха. Его лапы сводило судорогой, от чего тот дышал порывисто и испуганно. Мне даже на секунду показалось, что лекарство изрядно жжет, лишь радуясь своей предусмотрительности не пробовать на себе, когда зверь в какой-то момент тихо заскулил, рыча. Пытаясь вырваться так отчаянно, что пришлось затянуть цепь сильнее. В глазах монстра теперь была жажда кровавого убийства. Меня…И красные глаза горели, лишь усиливая это ощущение.

— ХОЧУ ПОМОЧЬ, — вдруг сказал громко, словно ребенку. — НЕ БОЙСЯ.

Тот то ли понял, то ли силы сопротивляться иссякли. Только посмотрел безнадежно и закрыл глаза, а я продолжил невольную экзекуцию, пока не покрыл мазью все раны.

— Лежи, — приказал и пошел мыть руки все в том же ручье.

Когда вернулся, бораг лежал смирно, лишь следя за каждым моим движением.

— Не трону больше. Не переживай, — сказал и подложил тому еще еды, которую приберег для себя, но вдруг понял, что видимо скучаю по нормальным разговорам и потому общаюсь с этим странным и опасным животным будто тот понимает. Как минимум понимает сказанные слова или хотя бы интонацию. Но было глупо на такое рассчитывать. Он все же был диким хищником.

— Хоть ответ не жду, — усмехнулся сам над собой. Затем вздохнул и добавил. — Раз уж мы какое-то время придется провести время вместе, то буду звать тебя Рург.

Тот настороженно посмотрел, так и не поняв, что его теперь так зовут. А я только в этот момент понял, как имя похоже на Румей. Я скучал по другу. Сильно скучал. Настолько, то был готов взять в друзья борага, которого всегда изучал как врага. И считал таковым с детства, каждый раз видя раны отца.

День на третий моей вынужденной стоянки на одном и том же месте, Рургу стало легче. Он уже окреп на хорошей еде, раны хорошо заживали, и потому все чаще осмеливался пытаться вырваться. Когда его раны почти затянулись, то я с огорчением понял, что зверя нужно будет отпустить. Как бы ни призвался к нему, но тот дикий и должен жить на воле.

— Иди. Свободен, — сказал тихо, снимая цепь и посмотрев на борага. Тот осторожно втянул воздух и, только ощутив отсутствие цепей, рванул со всей силой, на которую был теперь способен. Мне оставалось лишь проводить взглядом черный силуэт.

— Прощай, — невольно сказал вслух уже лесу и вздохнул.

Дорога до следующей деревни заняла еще дня три. И каждую ночь мне слышалось постоянное шуршание присутствия рядом, и с заядлой регулярностью пропадала еда. А я впервые задумался, не стану ли сам добычей и ужином для того, кого выходил, когда тот достаточно окрепнет. Бораг вполне мог позарится на меня как от злости, так и просто от инстинкта. У него моя персона точно ассоциировалась с едой. Ну и болью. И потому ночами лишь дремал, давая отдых телу, но не разуму, готовый вскочить при любой опасности. В итоге в деревню я вошел уставший и метающий о ночлеге в харчевне. В этот раз был готов на что угодно, лишь бы не в лесу.

Эта деревня была очень похожа на первую: темную и словно угрюмую, но все же уютную. Как оказалась, это был вариант зажиточной по местным меркам. Кормили вкусно и сытно, только публика тише и испуганнее как мне показалось. В харчевне было неожиданно тихо. Шептались так, будто боялись, что услышат. И это удивляло. Никто так и не подошел.