Страж морского принца

– Да, – помолчав немного и услышав, как замерло все вокруг в ожидании ответа, сказала она. – Все верно, Лилайн. Я хочу поговорить.

Она сделала еще несколько шагов, остановившись так близко от воды, что набежавшая волна лизнула сапоги, всмотрелась в темноту и позвала:

– Кто меня звал? Я здесь!

Волна плеснула еще раз, и снова, уже иначе, сильнее. Темная фигура отделилась от лодки, приблизилась настолько близко, насколько позволял каменистый берег. В руке иреназе сжимал взятый с лодки фонарь, и в его свете Джиад увидела знакомое лицо.

– Ваше величество, – склонила она голову в учтивом, но холодном поклоне. – Неужели вы ждали?

– Мне передали, что ты приближаешься, – отозвался король иреназе, покачиваясь на волнах. – Зов моря привел тебя, Джиад из Арубы.

– Нет, – бесстрастно уронила она, выпрямляясь еще сильнее. – Нет, ваше величество, ваш зов только довел меня до сумасшествия и почти убил. Это мой повелитель Малкавис дал мне силы очнуться, а друзья привезли сюда, спасая от мучительной смерти. Будь он проклят, ваш зов.

– Ты хотела сказать, будь прокляты иреназе? – так же спокойно уточнил король.

– Я сказала то, что хотела сказать, – равнодушно ответила Джиад. – До всех иреназе мне дела нет и проклинать их не за что. Но вот ваша семья… Вы привыкли брать то, что вам нужно, силой и подлостью. Но иногда ни сила, ни подлость не могут дать желаемого. Если я снова услышу ваш зов и пойму, что не могу сопротивляться, я просто убью себя. Вы меня знаете и знаете, что это не пустые слова.

– Подожди! – тревожно вскрикнул морской король, видя, что Джиад качнулась в сторону, поворачиваясь. – Стой же! Дай и мне сказать то, ради чего я ждал тебя, женщина-страж. Прошу…

Джиад замерла, снова медленно обернулась лицом к морю.

– Выслушай, – просительно сказал король, и по его голосу Джиад слышала, каким напряжением дается владыке Акаланте эта просительная мягкость. – Ты права, зов – это подлость. Но у меня не было иного способа тебя найти и призвать. Я прошу прощения за все, что ты пережила по нашей вине.

– То есть за то, что чудом осталась жива? – бесстрастно уточнила Джиад. – Ну, за это вам не привыкать просить прощения. Или вы про эликсир?

– Нет, – тяжело вздохнул король иреназе. – За это я и сам не могу себя простить, что уж говорить о тебе. Джиад, я звал тебя, чтобы попросить. Чтобы умолять тебя вернуться в Акаланте, к Алестару.

– Что? – выдохнула она, ожидая этого и все же не веря подобной наглости. – После всего? Вы решили, что стоит попросить – и я пойду, как овца на бойню? Вернусь туда, где меня…

– Выслушай…

В голосе иреназе звучала такая мучительная тоска, что Джиад бы проняло, не переполняй ее ледяная злость на лицемерие морского народа.

– Это я велел жрецам сварить зелье, разрывающее запечатление любой ценой, даже ценой смерти одного из вас. Но, конечно, не Алестара. Ты же понимаешь…

– Еще как, – холодно согласилась Джиад. – Это все во благо народа. Любимый довод королей, когда совершается очередная подлость. Благом народа можно оправдать что угодно, этот урок я хорошо выучила.

– Ради блага народа и жизни моего сына, – покорно вздохнул король. – Да, ты имеешь право презирать и ненавидеть. Но Алестар в этом не виноват. Когда он узнал, то возмутился…

– Конечно, – перебила Джиад, чувствуя, как ветер с моря пронизывает ее насквозь, и решив закончить бесполезный разговор. – Да, он узнал, что может на всю жизнь оказаться прикованным к сухопутному отребью, и так испугался, что выкинул меня из моря, как рыбак – протухшую рыбину из лодки. Не трудитесь рассказывать – я знаю, что могло случиться.

– Нет, – тяжело упало короткое увесистое слово, и тут же король иреназе снова смягчил тон: – Ты не знаешь, поверь. Алестар обманул тебя. Запечатление было бы разорвано ценой твоей жизни, но он этого не хотел, потому и помог тебе бежать.

– Что ж, – буркнула Джиад, плотнее запахиваясь в подаренный Лилайном плащ. – Значит, раз в жизни он поступил честно. И что из этого? Я должна быть благодарна? Он мне задолжал куда больше, чем вернул.

– Джиад, – негромко и очень ясно сказал король иреназе. – Он отдал долг, поверь. Алестар умирает. Мой глупый мальчик был жесток и несправедлив к тебе, но он расплатился всем, что имел. Запечатленных нельзя разлучать так безрассудно, это убивает их. Но ты человек, и всю тяжесть разрыва принял на себя Алестар. Сам принял, по собственной воле. Он отпустил тебя, зная, что заплатит жизнью…

– Что? – растерянно выдохнула Джиад, веря и не веря одновременно.

В памяти вспыхнуло: вот принц обнимает ее на ложе перед побегом, у него странно задумчивый и теплый голос, а прикосновения осторожные, даже ласковые. И он же, немного позже, цедит грубые и похабные слова, словно стремясь ударить ими побольнее, оттолкнуть. Как? Как ей в голову не пришло, что такая резкая перемена – это странно и подозрительно? Да потому и не пришло, что рыжий сделал для этого все: заставил Джиад поверить, что между ними нет ничего, кроме ненависти и презрения. Дурак! Оба они дураки…

– Он же… – заговорила Джиад снова и осеклась, не зная, что сказать.