Страж перевала

— Я не понимаю тебя. Ты не видел мою дочь, Ривон? — поинтересовалась я и огляделась, приставив ладонь ко лбу. — Она же была здесь, а ты обещал присматривать за ней, верно?

— Да… да… я… — Из угла рта у него потянулась нитка слюны, но он явно этого не замечал. — Обещал… жива…

— Где она, Ривон? Где Альена?

Тщетно — Ривон хрипел и булькал, и пытался показать что-то жестами, но понять его было невозможно.

— Ленни, а он грамоте обучен? — спросил наконец Вител. — Может, он напишет? Чернила у меня при себе… Ну или вон хоть угольком на камне нацарапает!

— Он был правшой, — покачала я головой, — а левой рукой, да еще искалеченной, он много не напишет. Да он этот уголек и не удержит, какое уж там перо…

— Плохо дело.

— Ленни, а может, маску на него надеть? — предложил вдруг Чарим. — Ты говорила, у тебя еще одна есть, вот и…

— И как это поможет? — нахмурился Вител. — Если я верно понял, эта маска просто… ну, позволяет прикинуться кем-то другим, так, Ленни?

— Так-то оно так, — медленно произнесла я, — но они еще кое-что умеют. Как это выходит, я не знаю, но когда мы с Мадитой подменили меня соломенной куклой, такая вот маска хранила черты моего лица. А потом сгорела вместе с куклой, как я и хотела.

— Ты хотела, — поднял палец Вител, — а не сама эта штуковина. Ты в своей голове это придумала, а она как-то… исполнила. А этот Ривон что может придумать? Да он даже не поймет, что делать нужно!

— Погоди, погоди, — остановил его Чарим. — Может, и не поймет, но… Если он Ленни за ее матушку принимает, как знать, вдруг он считает себя прежним? А маска отражает то, каким человек себя видит или хочет видеть, так, Ленни?

— Пожалуй, — кивнула я и с сомнением посмотрела на Ривона, припомнив, как что-то менялось во мне, когда я носила серебряную личину. — Если так и если он хотя бы на лицо сделается прежним, то хоть сможет внятно говорить. Я на это надеюсь, по крайней мере.

— А как именно вытянуть из него что-то полезное, разберемся по ходу дела, — кивнул Чарим.

— Только я не уверена, что эта маска его не убьет, — предупредила я. — Я все-таки Сайтор, а он…

— Хуже, чем теперь, ему точно не будет, — ответил он. — Давай, Ленни, действуй, а то солнце уже высоко!

Я мешкала — не потому что брезговала прикоснуться к Ривону и надеть на него маску (хотя и это тоже, конечно). Нет, мне попросту было страшно: что, если он расскажет нечто такое, после чего мне снова придется собирать рассыпавшийся мир по кусочкам? Пожалуй, я даже хотела, чтобы ничего не произошло, чтобы маска не приняла Ривона, не откликнулась на его желания…

Поначалу так и вышло: он дернулся от ледяного прикосновения, но Вител придержал его, а я прижала маску поплотнее. Когда же отняла руку, маска осталась на месте, хотя и не спешила меняться.

— Ривон, — сказала я по наитию. — Ривон, я хочу увидеть тебя таким, как прежде! Ну же? Это приказ, ты слышишь?

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом… Да, я уже видела это в зеркале, а вот спутники мои оказались не готовы к подобному. Вдобавок я перевоплощалась легко, научилась уже, а лицо Ривона — то, прежнее — проявлялось фрагментами. Это выглядело так, будто кто-то небрежно облепил статую глиной, а теперь она отваливалась кусками, обнажая настоящее изваяние.

Зрелище оказалось хуже, чем само перевоплощение: до странного неприятно и даже жутко выглядело лицо молодого еще мужчины в сочетании с бугристой багровой лысиной и искалеченным телом…

— Ты слышишь меня, Ривон? — позвала я, а он поднял левую руку и зачем-то ощупал щеки, нос… Наверняка удивился и испугался, как Чарим, когда пытался зажать мне рот и почувствовал живую плоть, а под нею — ледяной металл. — Отвечай! Если… если хочешь пойти со мной, ты должен рассказать всю правду. Всю, понимаешь меня? Я должна знать обо всем, что ты сделал, иначе ты навсегда останешься здесь и не увидишь меня больше, даже в Запределье!

Кажется, это подействовало. И Чарим оказался прав — теперь Ривон мог говорить более-менее свободно. Толку от этого было немного: мысли у него по-прежнему путались, он забывал, с чего начал, по несколько раз повторял одно и то же или пропускал нечто важное, но… Терпения Чариму с Вителом было не занимать, равно как и умения выспрашивать необходимое даже у самых упрямых молчунов (спасибо в самом деле пытать не стали, хватило моих увещеваний и их правильно заданных вопросов).

Продолжалось это долго, почти до заката (зимой темнеет рано, особенно в горах), но наконец мозаика сложилась. Я была права, когда опасалась услышать откровения Ривона, но… все могло оказаться намного хуже, а так — его рассказ вписывался в придуманную нами версию.

Да, это он был предателем. Он, самый верный и преданный из людей отца, его правая рука, нанес удар исподтишка…

— Был предан — и предал, — невесело пошутил Чарим, когда из обрывочных фраз мы сложили единое целое.