Страж перевала

Вместо ответа я указала на незнакомца. При падении овчина с него свалилась, а рваное одеяние съехало, обнажив плечо и часть уцелевшей татуировки на нем. Большую часть уничтожил шрам от ожога — теперь я была в этом уверена, — но искусно изображенная голова диковинного зверя с разинутой пастью уцелела, хоть сильно расплылась и потускнела. Ни у кого больше не было такого рисунка на коже, никто из окрестных мастеров не брался его повторить… Может, среброликие сумели бы, но никому не пришло в голову попросить их о подобном.

— Ага, примета, значит, — обрадовался Чарим. — И кто же это, Ленни?

— Ривон, — обронила я. Внутри было пусто и холодно, и чутконосый, словно почувствовав это, ткнул меня носом в руку. — Это Ривон.

— Тот самый… — начал Вител и осекся. — Вот так притча…

— Уверена? — спросил Чарим. Он как-то подобрался, и без того узкие глаза вовсе превратились в щелочки. — Зачем же он сюда явился?

— Говорят, преступников тянет на место преступления, — серьезно ответил ему напарник. — А тут его, считай, позвали, и громко…

— Что, думаешь, он узнал, что Ленни жива, и пришел покаяться? — фыркнул Чарим. — Или все-таки довершить начатое?

— Как, интересно? У него при себе даже ножа нет, я ж его обыскал. Не хотелось, знаешь ли, обнаружить, что убогий калека просто ловко прикидывается, чтоб ночью меня по горлу полоснуть и спереть кошелек и Серого! А так… да от него ребенок отобьется! Или сбежит.

— Н-да… — Чарим потянул себя за усы. — Ладно. Так или иначе, он здесь, только проку с него шиш да ни шиша. Мало того что он умом тронулся, так еще говорить толком не может, как его допрашивать-то?

— Зачем допрашивать? — удивился Вител. — Может, он сам расскажет. Там слово, тут полслова. Тем более ему сильно много-то говорить и не надо, мы ж почти все придумали, а он пускай покажет, правильно или нет, кивать-то он всяко может. Только вот как его в сознание привести? Водой польешь — совсем окоченеет, пинка дашь — тем более…

— Погодите, я попробую, — сказала я и присела рядом с Ривоном. — Ривон… Ривон, ты слышишь меня? Очнись, Ривон, это приказ!

— Лен… Леннар… — едва слышно прохрипел он, разлепив мутные глаза и уставившись мне в лицо.

— За что ты убил меня, Ривон? — негромко спросила я, наклоняясь ниже и стараясь не морщиться от ударившего в нос запаха. — Кому ты продал мою дочь? Что тебе посулили?

Я еле успела отскочить, и если бы Чарим не был начеку и не оттащил меня, Ривон мог бы меня сцапать. Впрочем, я тут же поняла, что вряд ли он этого хотел — похоже, его настиг припадок вроде тех, в которых бьются больные падучей. Ривон молотил воздух над собой скрюченной рукой, пытался биться головой о камни, а из груди его вырывался хриплый, нечеловеческий то ли вой, то ли стон, в котором угадывалось одно лишь имя — Леннар…

— Что это с ним? — прошептал Вител, непрерывно осеняя себя и нас с Чаримом заодно знаком Создателя. — Почему его так корежит?

— Ну а ты б не ошалел, если бы покойницу увидел, а она б тебя к ответу призвала? — серьезно спросил Чарим, крепко державший меня за плечо.

Другую руку он не снимал с рукояти кинжала, будто опасался, что лишившийся человеческого облика Ривон может броситься на нас. Может, и впрямь опасался…

Мы долго стояли над бьющимся в конвульсиях Ривоном, не имея ни возможности, ни, по правде говоря, желания помочь ему. Единственное, о чем я могла сожалеть в тот момент, так это о том, что, если он сейчас умрет, я уже никогда не узнаю правды!

Но Ривон не умер. Он был живучим, сам сколько раз так говорил и смеялся, мол, у него несколько жизней, как у кота, а сколько он уже истратил, того никому знать не полагается. Но, должно быть, эта была последней, и он цеплялся за нее изо всех сил.

Когда он затих и только с хрипом втягивал в себя воздух, не отрывая взгляда от моего лица, я сказала:

— Я не Леннар, Ривон. Я Альена, последняя из рода Сайтор. И ты расскажешь мне правду, даже если… если придется тебя пытать! Понятно тебе?

— Леннар… — простонал он.

— Да не понимает он, Ленни, — досадливо сплюнул Чарим. — Заклинило его. Такого пытай не пытай, что толку-то, если в голове у него каша?

— Попробуй прикинуться матушкой, — посоветовал Вител. — Вдруг его проймет?

— Ну как ты это себе представляешь, дядя Вител? Я же только что назвалась Альеной!

— Он забыл уже, — кивнул он на Ривона.

Тот ухитрился сесть и теперь смотрел на меня снизу вверх взглядом побитой собаки. Это до такой степени не вязалось с обликом Ривона, каким я его запомнила, так жалко и страшно выглядело, что меня передернуло.

— Леннар… — снова позвал он.

Странное дело, после припадка ему будто легче стало произносить слова. Быть может, после встряски расслабились сведенные мышцы? Да что толку гадать, говорит, и ладно!

— Чего тебе, Ривон? — спросила я, постаравшись скопировать мамины интонации. Она, бывало, говорила вот так, с ленцой и затаенной насмешкой, если кто-то слишком сильно ей докучал глупыми вопросами.

— Я… пришел… звали…