Страж. Полночь

— Малькольм Стиннет, — представился мужчина на другом конце стола. — Их кузен. А это — моя жена Ребекка.

Элисон кивнула. Странная пара. Ребекка была выше мужа дюйма на три. Малькольм носил отлично сшитый черный смокинг, на шее — очень широкий галстук-бабочку, приходившийся строго параллельно пышным коричневым усам. В нем было нечто очень английское. Элисон так и видела его за рулем какого-нибудь «роллс-ройса»— шоферская кепочка, взгляд прикован к дороге. Доволен своей судьбой и положением.

— Как давно вы здесь живете? — спросила Ребекка.

— Чуть больше недели, — сказала Элисон, отвечая на улыбку женщины. У той были плохие, кривые и сероватые зубы, но, несмотря на это, выглядела она необычайно женственной и привлекательной. — В какой квартире живете вы?

— Мы живем не здесь, — ответил Малькольм. — В Ист-Сайде, в Мюррей-Хилл. Ребекке там больше нравится. Чище и спокойнее.

— Здесь вроде бы тоже спокойно.

— Здесь да, — вмешалась Ребекка. — Но не ближе к Бродвею, особенно ночью. Впрочем, мы так часто навещаем наших кузин, что кажется порой, будто мы здесь и живем.

Элисон улыбнулась.

— Мюррей-Хилл — неплохое место. Я жила там некоторое время, коуда только приехала в Нью-Йорк.

— Где именно?

— Лексингтон-авеню, между 37-й и 38-й улицами. У меня там была большая квартира.

— Так это рядом с нами! — с восторгом воскликнула Ребекка.

Лилиан взмахнула хлопушкой у себя над головой. Кошка чихнула Птица чирикнула.

Элисон водрузила на голову золотисто-красную карнавальную шапочку. Резиновая тесемка впилась ей в подбородок. Лет пятнадцать она не надевала подобных штуковин. А то и больше. Она посмотрелась в висевшее на стене большое зеркало. Смех, да и только. Элисон взяла со стола «уйди-уйди» и дунула в нее, развернув с режущим ухо звуком длинную бумажную змею.

Все засмеялись и захлопали в ладоши.

— Немного музыки для поднятия настроения! — Прокричал Чейзен. Он подскочил к стоящему рядом патефону, 1920-го года выпуска, и поставил пластинку. Заскрежетав, старый, ржавый механизм начал вращать ее, постепенно набирая обороты, пока не достиг нужной скорости. Чейзен сдвинул старинный металлический звукосниматель, подул иа изношенную иглу и установил ее на вращающийся диск. Из усилителя раздалось шипение.

— Полька, — нараспев объявил Чейзен. — Каждую пятницу, в течение десяти лет я плясал под нее в казино «Фоксленд» в Бронксе.

— Помню-помню, — прокричала Эмма, заглушая громкую танцевальную музыку. — Мы с Лилиан тоже частенько наведывались туда. Но это, наверное, было не- мно~о позднее.

— Да, эта полька будит воспоминания, — включилась в разговор Лилиан, покачиваясь в такт музыке. — В свое время это казино было очень популярным. Помните? Девушки сидели по одну сторону зала, парни — по другую.

— А затем один из трех тамошних оркестров начинал играть, — подхватил Чейзен.

— Точно! Дамы выбирали кавалеров и выводили их в круг. Ах, эти мелодии! Ах, эти оркестры! Я так скучаю по ним.

— Да, было время, — с грустью произнес Чейзен. — Но почему ничто нельзя вернуть!

Элисон с сочувствием смотрела на старичка; она была расстрогана.

— Наверное, это было очень хорошее время, — сказала она.

Чейзен улыбнулся и возвратился к столу. Джезебель покачивала головой, словно стараясь попасть в такт музыке. Чейзен сел рядом с ней, набрал в легкие побольше воздуха и попытался, безбожно перевирая мотив, пропеть первый куплет. Он наклонил голову и, размахивая перед собой руками, дирижировал воображаемым оркестром. Рот его от уха до уха расплылся в улыбке. Он был чрезвычайно доволен собой.

— Поют все! — вставил он между аккордами.

Эмма присоединилась, полное ее тело источало громкие, сочные ноты. Она тоже перевирала мотив, но все же не так, как Чейзен. Но вместе их диссонирующие голоса рождали некую странную мелодию — далекую, конечно, от гармонии, но все же не лишенную интереса. Что-то вроде концерта Стравинского.

Кузен Малькольм постукивал ножом по краю винного бокала и пританцовывал, сидя на стуле, в то время как его жена Ребекка кружилась позади него; ее веселья хватило бы на дюжину хмельных баварцев.

— Что это за полька? — поинтересовался Малькольм.

— «Пивная бочка», — ответствовал Чейзен.

Воодушевление охватило всех. Чейзен встал и поклонился, Элисон крепко ухватилась за его протянутые руки, и они закружились по паркету. Быстрее! Еще быстрее! Элисон боялась, как бы старик не переоценил свои силы. Но он оказался на удивление хорошим и, по всей видимости, неутомимым танцором.

Наконец, она остановилась перевести дух. Озираясь по сторонам, она заметила у входа на кухню миссис Кларк, не разделявшую всеобщего веселья и, судя по всему, отчаянно скучавшую. Лицо ее приобрело восковую бледность, уголки губ опустились, в глазах горел какой-то мрачный огонь.

Она, не мигая, смотрела на Элисон, и это насторожило ее. Было в этой старухе что-то знакомое. Где-то Элисон уже видела ее. Но не могла вспомнить, где. «Странная она какая-то», — подумала Элисон про себя и отвернулась.