Страж порядка

– Кто я такой, чтобы отдавать то, что мне не принадлежит? – сказал он с мягкой, любезной иронией, отчего все интерны невольно заулыбались. – Крым принадлежит крымчанам. А крымчане считают себя россиянами. Я полагаю, этим вопрос исчерпан. Теперь о программе и идеологии. Программа та же, что и была, – терпеливо объяснял Эрих. – Повышение качества жизни россиян. Это наша общая цель, общая задача. Никто не рискнет отрицать, что за проделанное время были достигнуты очевидные и осязаемые успехи. Это касается как духовного благосостояния, так и материальных ценностей, на которых зиждется многовековая история нашей страны. Многократные попытки фальсификации исторических объективностей потерпели крах, это абсолютно понятно. Если кто-то до сих пор не понял, обращайтесь, разъясним. Что же касается идеологии, то государственная идеология запрещена Конституцией, но это не значит, во-первых, что я, к примеру, не имею права на какие-то личные соображения относительно идеологии, а во-вторых, это ни в коей мере не предполагает безыдейности.

– Ты записывай, записывай, – шепнула Полина Алге.

Алге спокойно ответила:

– Я запоминаю.

Веня весело слушал Эриха и был готов еще о чем-то спросить главу государства, но профессор не позволил превратить занятие в балаган.

– Все, Сотских, достаточно. Аман, попробуйте вы.

Аман придумал вопрос простой и нейтральный:

– Где вы живете?

Эрих улыбался и молчал.

– Вопрос должен быть наводящим, – напомнил профессор.

– Хорошо. Вы живете в Москве?

– Конечно. Москва – столица нашей родины. Порт семи морей. Москва слезам не верит. Москва бьет с носка. Доброй ночи, москвичи, доброй ночи. А я иду, шагаю по Москве. Если б знали вы, как мне дороги подмосковные вечера. Как не любить родной Москвы. При Собянине Москва похорошела. Москва не резиновая.

– Простите, Эрих, – вмешался профессор. – Имелось в виду, как вы лично живете в Москве? Хорошо живете?

– Я хорошо живу в Москве. Я поднимаюсь в свой пентхаус и оттуда обозреваю красоту столичных просторов. У меня двухуровневая квартира, триста квадратных метров. Четыре спальни, каждая с туалетом и ванной, небольшой бассейн, сауна, поле для гольфа, конюшня.

– В квартире? – уточнила Полина.

– Это большая квартира, – объяснил Эрих.

– А как вы туда поднимаете лошадей? – удивился Аман.

– На специальном лифте.

– Мне кажется, мы над ним издеваемся, – негромко заметил Федя.

– Ты добрый мальчик, – похвалила его Полина.

– Препарирование психики – не самое чистоплотное занятие, – веско сказал профессор. – Но хорошо, Федор, спросите что-нибудь не издевательское.

Федор был не готов, пришлось придумывать на ходу. Хотелось что-нибудь оригинальное. И придумалось:

– Скажите, царь Леонид, понимали ли вы, что не сумеете защитить проход через Фермопилы?

Эрих улыбнулся, посмотрел на профессора.

– Это какая-то игра? Викторина?

– Шутка, – сказал Илья Степанович. И пояснил Феде: – Эрих может представить себя только тем, кем может быть в реальности при определенных условиях. Главой государства – может. Очень условно и теоретически, но – может. Жить в пентхаусе и иметь там конюшню – может. Царем Леонидом быть не может.

– Он слишком давно умер, – сказал Эрих. – И он был спартанец.

– Понял, – сказал Федя. – Тогда так. Почему вы решили возглавить протестное движение и как вам удалось поднять восстание?

– Началось! – вздохнула Полина.

– Пусть, пусть, – успокоил Илья Степанович. – Это даже интересно.

И Эрих начал.

– Я почувствовал в себе силы и создал организацию. Лучше сказать – бригаду. Мир требует ремонта. А с чего начинается любой ремонт? С разрушения! Мы свергли правительство и устроили публичный суд. Беда России в том, что ни один из правителей, мучавших страну и народ действиями или бездействием, не был предан суду. Мы судили их и приговорили к худшему для них наказанию – забвению. Ремонт продолжился. Восставшие разбивали витрины офисов, банков, окна в дорогих домах. Пожары прошли по всему богатому Подмосковью. Рублевка выгорела дотла, жители чартерными рейсами улетели в Лондон. К сожалению, я не всегда координировал процесс. Люди, обезумевшие от безденежья, безработицы, бесправия, отсутствия социального и медицинского обеспечения, громили супермаркеты, аптеки, бутики, переворачивали и поджигали автомобили. Я отдал приказ: мародеров расстреливать на месте. Верные люди создали отряды организованных и санкционированных погромов. По спискам, без самодеятельности. Прошла акция срывания всех и всяческих масок. Люди не должны маскироваться и оставлять только глаза. Глаза лгут. Глаза – тверкало души. Так сказала наша идеолог Жюли. После этого мы перешли к поголовному чипированию. Если человек честный, ему нечего скрывать, он сам должен согласиться чипироваться. Если нечестный, его тем более надо чипировать. Войну можно победить только войной. Анархию – только анархией. Элементарная гомеопатия!

Алге хоть и понимала, что все это выдумки, но ей стало жутковато, она вдруг подумала, что хоть этого и не было, но вполне возможно. Она подняла руку.

– Пожалуйста, – сказал профессор.