Страж Вьюги и я

И мне бы устыдиться, что подловила, да только сомневаюсь, что кромешник когда-нибудь сказал хоть что-то, о чем потом бы жалел.

– Тогда почему здесь ты, а не он?

– Я с ним поменялся.

– А Свер думает, что кромешника нам не прислали, – я нахмурилась, – или же у будущего лорда-хранителя града нет чести. Почему не переубедил в обратном?

– Быть начеку полезно.

Ну да, пусть Свер гоняет стражу, а не надеется на помощь ордена? Согласна, полезно.

– Подожди, если ты знаешь Вебранда, то и в курсе о его родственнике Кастаносе?

– Они не родственники.

Хоть одна приятная новость. А делец ещё тот лис, наглый и хитрый, воспользовался тем, что о Вебранде здесь ничего не знают, да еще и какие-то доказательства предоставил.

– А документы? Поддельные?

– Выходит, что так. Позже разберемся.

– Эйден, а почему вы вообще поменялись?

– Ответ за ответ. Что с твоим отцом? Ты зовешь его во сне.

Вздохнув, присела возле закутка с котятами на упругий тюк с соломой – в ней ньйоры обожали вить своеобразные гнезда, хотя на самом деле не нуждались в удобстве и могли спать в снегу. Удивительные звери.

– Не хочешь – не говори, я не заставляю.

Я покачала головой. Взяв пучок золотистых стеблей, принялась плести из него куколку, чтобы занять подрагивающие пальцы.

– Просто не знаю, с чего начать.

Разделив солому на две части, скрутила руки из первой и туловище с головой – из второй. Вместо ног была юбка. Косичку я быстро сплела из трех соломинок.

Забавно, но куколок из травы и листьев меня научил делать отец. Он говорил, что в юности плетение помогло разработать пальцы, когда случайно их повредил. У стихийных магов специфические заклинания построены на жестовой магии, поэтому гибкость кистей особенно важна.

– Начни с вины, которая заставляет звать его по ночам.

Я почувствовала себя уязвленной.

– Нет никакой вины. Отец сам принял решение искать уршилевую жилу в одиночку.

Плетя ещё одну куколку, я коротко рассказала о трагедии нашей семьи. Пояснила, за что не люблю Марона.

– Вы нуждались в деньгах, раз твой отец рискнул жизнью, отправляясь в район с высокой активностью нечисти?

Раньше я бы отрицала, сейчас же призадумалась. Когда отец исчез, я многое не понимала или старательно отворачивалась от правды. Но теперь кусочки мозаики сложились в четкую картинку. И помог в этом Фрост, страсть в его взгляде. Теперь я точно знаю, как смотрит мужчина на женщину, которую безумно желает.

То, что мать быстро вышла замуж, нежные взгляды Хельги отцу вслед, ее многолетняя верность и отказ признавать гибель… Какой же я была слепой!

– Могу ошибаться, но сейчас я считаю, у папы был роман с Хельгой. И он хотел развестись с матерью, но при этом оставить щедрые отступные.

Отдав плетеные игрушки копошащимся в загоне ньйорятам, я поднялась на ноги и отряхнула с форменных штанов солому.

– Если бы не уршилевая жила, за которую дают огромную премию, отец не исчез бы.

И, вероятно, из чувства долга не помышлял бы об уходе из семьи до окончания моей учебы.

– Ты его осуждаешь?

Я прислушалась к себе – обиды нет. Скорее, печаль и понимание, что любовь зла, и кружит головы даже самым ответственным мужчинам. Да и вообще, любили ли родители друг друга? Мама в шутку говорила, что их, молодых и жаждущих любви, свела сама весна и пробуждающаяся природа. Когда сходит снег, распускаются цветы и воздух пронизан ароматом молодых листьев, так хочется открыть свое сердце, избавиться от одиночества.

Зима в этом плане честнее: она не толкает подло в случайные объятия. Чужое тепло безумно необходимо, но в мороз с красным носом ты понравишься лишь по – настоящему подходящему тебе человеку. Твоему человеку.

– Нет, я не осуждаю отца. На Хельгу злилась, да. Я чувствовала, что она угрожает счастью родителей, а его, получается, и не было вовсе, раз мама недолго оставалась вдовой.

Я замолчала, не спешил продолжать разговор и кромешник. И тишина не угнетала, наоборот, с Фростом ее приятно слушать. Рядом с ним я всегда, на удивление, естественна и спокойна. Странно, пугающе даже…

– Пойдем домой, Эйден. – Я отмерла и вспомнила, что уже почти ночь.

Четыре пушистых комочка запищали, будто прощаясь.

– Пока, малыши. Надеюсь, к лету я все-таки смогу взять одного из вас, – помечтала я вслух.

– Если продержусь до весны, я помогу тебе с поисками отца, – ошарашив неожиданным заявлением, Фрост подошел к загону со Свином.

Звать не довелось – зверь перемахнул через ограду и замер неподвижно, пока его седлал хозяин.

Вот это да, Фрост поможет мне в поисках. И он сам вызвался!.. Я зажмурилась, не веря своему счастью, в груди разливалось приятное тепло.

Тот же дядька Хрис, лучший друг отца, или мой детский товарищ Бур отказались, заверяя, что это пустой риск. И только кромешник, у которого время утекало талой водой сквозь пальцы, предложил помощь сам.

Фрост подал руку так естественно и ненавязчиво, что я и не подумала отказываться.

Ведя к выходу, он вспомнил о своем обещании и удовлетворил мое любопытство: