Страж зверя

— Я не убиваю просто так незнакомых мне существ из желания набить кошелек. Я убиваю только в рамках закона и власти, которую имею, — сам не понимая от чего, начал злиться. Странный, непонятный разговор. Не люблю философию. Философия — это дерьмо, пустая болтология, которая ни к чему не ведет.

— То есть если закон оправдывает и позволяет власть, то убивать можно? — судя по мальчишке, он тоже был не в духе. И тема беседы также не доставляла ему особого удовольствия.

— Ты вертишь ситуацию так, как удобно тебе, — прозвучало как обвинение, хотя по сути таковым не было.

— Я просто рассматриваю ее под разными углами, — слишком спокойно пожал страж плечами. Настолько спокойно, что в жесте невозможно было не заметить его нарочитость и напряжение. — Вы сами сказали, что причины не важны, важны только поступки, но, как выясняется, побуждения все-таки имеют какое-никакое значение.

— Ладно, — поднял обе руки вверх, признавая поражение, — здесь ты прав. Но я убиваю виновных, а не за кошелек с золотом, я казню в рамках закона, и на мне ответственность за целую страну. А ради чего убивают ассасины?

— Может, у них тоже есть какие-то свои причины, — вздохнул Лист, опуская плечи, практически разговаривая сам с собой. — И из-за денег в том числе.

— Видишь, — так же тихо ответил я. — Ты сам это признаешь.

— Я просто не понимаю, — вздохнул он.

— Чего?

— Вы не вините клинок, вошедший в ребра, стрелу, пронзившую сердце, яд, сковавший тело, но при всем при этом обвиняете ассасина, который тоже, по сути, лишь выполняет чужую волю. Почему?

— Потому что ни яд, ни клинок, ни стрела не обладают разумом, а ассасин обладает.

— И опять мы вернулись к тому, с чего начали, — мальчишка смотрел прямо перед собой, крепко сжимая бока лошади. — Причины важны, князь, очень важны.

— Пусть. Если тебе удобней думать так. Пусть так.

— Мне не удобней, — взгляд… этот взгляд… — В этом я нахожу свое утешение.

— Утешение? — переспросил одними губами, мальчишка кивнул и отвернулся. А его взгляд шипастой иглой засел в памяти. Взгляд, полный страдания. Вязкого и липкого, такого, которое поглощает полностью, утягивает на самое дно и не дает всплыть, сколько бы усилий ты ни прикладывал.

Дальше мы ехали молча. Я, все еще пораженный, и мальчишка, просто задумчивый.

А душка-парень, оказывается, умеет испытывать и другие чувства. И почему-то мне казалось, что именно они куда более реальны, чем его веселье и напускное равнодушие. Вообще, этот разговор многое открыл как мне, так, наверное, и ему. Другой вопрос, хорошо это или плохо…

А кто бы ответил? Особенно учитывая мои последние настроения.

Тьма, и почему все должно быть настолько сложно?

Кстати, о сложностях.

— Как твоя жажда? — мы уже въехали во двор дома.

— Пока молчит, — все еще чуть отстраненно пожал Белый плечами. — Я, помнится, просил вас показать мне вампира с нормальной жаждой, прожившего в Ненна больше года. Есть здесь такой?

— Есть. И ты даже разговаривал с ним неоднократно, — усмехнулся я. Вот точно глаза у него девчоночьи.

— И? — Лист замер на верхней ступеньке.

— Кадарх, — пожал плечами. Парень нахмурился и быстро вошел в дом.

Остаток вечера прошел в попытках разобраться с очередной порцией отчетов от дознавателей.

На поверхность подняли почти половину вампиров. Часть из них отправили домой. Причем отправлять пришлось чуть ли не силой. Их будто тянуло назад, в шахты. Другую часть оставили на какое-то время в городе, для допросов.

Пока мы с Белым навещали лордов, Тивор поговорил с Селием и Кадархом. Кадарх в счастье свое поверить не мог долго и, как только я вошел в комнату, чуть ли не бросился мне в ноги. Его излияния отняли у меня еще двадцать лучей времени, а это значит, еще двадцать лучей я провел впустую. И сейчас, склонившись над бумагами, пытался наверстать упущенное.

Черный расположился в соседнем кресле и тоже уткнулся в отчеты сразу после того, как я рассказал ему о результатах нашей поездки в крепость.

— Не знаю, — отвлек меня друг. — Пока совсем ничего не понимаю.

— Взаимно, — я потер воспалившиеся глаза. — Придется, видимо, ждать, пока дознаватели найдут крысу.

— Видимо, — кивнул страж. — Как мальчишка?

— Вроде держится, — отмахнулся, снова вчитываясь в строчки.

— Кристоф?

— Ну что? — я с раздражением взглянул на Тивора.

— Что значит «держится»? Он сегодня пил?

— Нет, — где там я остановился?

— Кристоф!

— Да что, мать твою!?

— Белый где?

— У себя в комнате, — снова отмахнулся, — он после ужина наверх ушел, ты же сам видел.

— А ты уверен, что он все еще там? — Черный резко поднялся и в два шага оказался возле двери.

— Ну а где ему… — пришлось оборвать себя на полуслове. — А греби ж все в задницу!

Возле комнаты Листа я оказался первым, рывком распахнул дверь, чтобы констатировать то, что и так было очевидно — спальня была пуста.

— Поздравляю, и где нам его искать? — решил подать голос Тивор. Очень не вовремя решил.

— Кто б мне самому сказал, — прошипел я сквозь сжатые зубы, тщетно стараясь удержать тьму внутри. Черный согнулся, а затем отскочил от меня вглубь коридора.

— Сейчас уберу.

— Да уж, будь добр, возьми себя в руки.