Страждущие мужевладелицы

Но мужчины кисти г-жъ Вербицкой и О. Шапиръ, Чарницкій и Безпаловъ, въ особенности первый, оказываются выносливѣе пуделей. Чѣмъ имъ круче приходится отъ влюбленныхъ владычицъ, тѣмъ они смирнѣе покорствуютъ любовной власти. Случайно вырвавшисъ изъ своего семейнаго ада въ командировку, Чарницкій соблюдаетъ по отношенію къ Ольгѣ вѣрность Тогенбурга, a она издалека шпигуетъ его письмами, полными того ядовитаго ревниваго «великодушія», отъ котораго человѣку честному и самолюбивому можно съ ума сойти. И все это – опять-таки, точь въ точь по рецепту Нины Безпаловой: безъ данныхъ, безъ провѣрки, по однимъ слухамъ, предчувствіямъ, по молвѣ людишекъ, которыхъ Ольга сама презираетъ. Ея любовникъ для нея богъ, но послѣднему червю, пресмыкающемуся y ногъ его, больше вѣры, чѣмъ этому богу.

Скажутъ:

– Но вѣдь ревнивыя опасенія какъ Нины, такъ и Ольги, въ концѣ концовъ, сбылись, какъ правдивый голосъ безошибочнаго инстинкта. Ихъ мужья, оставшись внѣ надзора, измѣнили-таки своимъ владычицамъ…

Увы, да! Но и – увы! не по другой какой причинѣ, какъ именно, что «пудель, на что вѣрная собака, и тотъ сбѣжитъ». Жертва упрямой и неосновательной ревности, мужчина ли, женщина ли, не можетъ безконечно отдавать свою душу, свои нервы на медленное съѣденіе безумію даже беззавѣтно любимаго человѣка. По крайней мѣрѣ, не можетъ безъ страшной усталости, и нравственной и физической. А, гдѣ усталость, тамъ и реакція чувства, тамъ и потребность отдыха. Что съ этою потребностью можно успѣшно бороться, – вѣрно. Но еще вѣрнѣе, что, ослабѣвъ въ борьбѣ, усталый отъ ревниваго пиленія, отъ назойливо внушаемаго и провѣряемаго чувства рабской принадлежности, человѣкъ весьма легко падаетъ иной разъ, самъ того не ожидая, нечаянно и почти что невинно. Честна и прекрасна Дездемона; оклеветанная, безвинно умерла она, – жаль бѣдняжку Дездемону! A все-таки, пожалуй, судьба поступила не глупо, допустивъ ее умереть за небывалую любовь. Потому что, не рѣшись Отелло убить Дездемону, ревность его не умерла бы, но только размѣнялась бы по мелочамъ. И вотъ – прошло нѣсколько недѣль. Отелло замучилъ бѣдную женщину дикими сценами, гримасами, нелѣпо язвительными разговорами о платкѣ, замучилъ до одури. Пылкой венеціанкѣ жутко отъ пустой, оскорбительной жизни безъ любви, жизни, отравленной безсмысленными, придирчивыми обидами. A Kaccio хорошъ и добръ. A Лодовико красивъ и великодушенъ. И – о, какая длинная пара роговъ выросла бы, въ концѣ концовъ, на черномъ лбу ревниваго мавра!.. И одною прелюбодѣйною женою стало бы больше на свѣтѣ, и однимъ возвышеннымъ образомъ женскаго благородства меньше въ царствѣ поэзіи. Тонко и умно спрашиваетъ въ «Дворянскомъ гнѣздѣ» Лаврецкій Лемма о шиллеровскомъ «Фридолинѣ»:

– A какъ вы думаете: вѣдь, тутъ-то, какъ графъ привелъ его къ графинѣ, Фридолинъ, и сдѣлался ея любовникомъ.

Потому что нѣтъ чувства, болѣе тяжко и обидно угнетающаго, чѣмъ безпричинная ревность, – животное отсутствіе уваженія и довѣрія къ человѣческому достоинству любимаго существа. Гдѣ безвинное оскорбленіе, тамъ и инстинктивно мстительный отпоръ на него, созрѣвающій иной разъ даже незамѣтно и безсознательно для того, въ чьей угнетенной душѣ онъ родится.

Возможны два отношенія къ близкому человѣку.

Одно – положительпое:

– Я люблю тебя, – поэтому вѣрю, что ты честенъ (честна) и вѣренъ (вѣрна) мнѣ, и буду вѣрить, если ты не разрушишь моего довѣрія измѣною.

Другое – отрицательное:

– Я люблю тебя, – доказывай же мнѣ изо дня въ день, изъ часа въ часъ, изъ минуты въ минуту, что ты не негодяй (-ка) и не развратникъ (-ца), иначе я не могу имѣть къ тебѣ довѣрія ни на кончикъ мизинца.

Презумпція порядочности любимаго человѣка и презумпція его всенепремѣнной половой подлости. Мужчины и женщины разумные живутъ первою. Женовладѣльцы и мужевладѣлицы терзаютъ себя и другихъ второю.

– Доказывай, доказывай, доказывай, что не любишь никого другого! Доказывай, Дездемона! Доказывай, Чарницкій! Доказывай, Романъ Безпаловъ!

Древній мудрый императоръ, когда ему совѣтовали установить для государства обрядъ періодической присяги, возразилъ:

– Сколькимъ вѣрнымъ людямъ опротивѣла бы ихъ вѣрность, если бы ихъ заставляли клясться въ ней каждый день.