Страждущий веры

— Это ты заслужил место в элитной армии, а не Йорден?

Страх уступал под напором едкого чувства.

— Какая тебе разница? Недостаточно посмеялась? — Микаш забрал из моих ослабевших рук свою «реликвию» и запихнул за пазуху. — Да, я неудачник настолько, что ворую чужой мусор и мечтаю, чтобы он стал моим. Ты удовлетворена?

Я высвободилась, но продолжила стоять в опасной близости. Какой же он всё-таки… жалкий?

— Лайсве! Что ты творишь?! — Вейас дёрнул меня за плечо.

Мы сели у костра, а Микаш спрятался в тёмном углу, как делал обычно. Больше я его не трогала.

* * *

Ничто не длится вечно — только наша дорога. Буран стих, и мы смогли ехать дальше. Я истосковалась по солнечному свету, даже по тому, от которого печёт и режет глаза. Черноту разбавляли лишь лунное сияние, клубившийся пар изо рта и отблески пламени. Я уже почти забыла, как выгляжу при дневном свете. Раньше меня не сильно заботила собственная внешность, да и в зеркало, по заявлениям нянюшки, я заглядывала гораздо реже, чем следовало. Не думала, что буду скучать по отражению своих глаз. Остальных я тоже видела лишь зыбкими очертаниями, масками в огненных бликах. Мир вокруг превратился в тени, словно не спасли меня туаты из царства Странников, а отправились в него вместе со мной. Неприкаянные, без устали, вперёд, в сердце холода и ночи.

Теперь мы не поднимались высоко, а шли вдоль петляющих, пустых зимой речных русел. Кряжистые хребты и густые хвойные леса защищали от ветра и снегопада. Горы понижались. Асгрим говорил, что вот-вот начнётся более простой участок — плоская тундра с редкими невысокими холмами. Там ветрено, но нет шансов свалиться в ущелье или попасть под лавину. И никаких медведей!

Микаш больше не подходил и не смотрел в мою сторону. Вей тоже присмирел, но во время занятий телепатией был настолько невнимателен, что допустил меня к мыслям о том, как ему хотелось высечь Микаша розгами. Я слышала о том, что к простолюдинам в Сальвани и южных провинциях Норикии применяли жестокие наказания, но у нас в замке такого не случалось.

Пока я читала Вея, он успел прочитать меня. Оборвал связь и печально вгляделся в глаза:

— Я похож на Йордена, да? Даже зависть не могу унять.

Я вытаращилась и замотала головой:

— Нет-нет, ты совсем не такой. Все люди иногда ошибаются. Главное — учиться на своих ошибках и не поддаваться дурным мыслям. Микаш и меня бесит порой, но в такие моменты я вспоминаю, насколько он жалкий. Со всей своей силой ему никогда не стать тем, кем можешь стать ты, Сумеречником. Используй его, попроси потренироваться. Он согласится, ведь знает, что его дело — служить, а твоё — повелевать. Видел, как легко мне удалось его победить? Действуй так же.

— Он тебе нравится?

— Почему ты всё время спрашиваешь? Будь Микаш хоть властелином Мидгарда, я бы никогда его не выбрала.

Хрустнул под ногами снег. Я обернулась. За мохнатыми елями мелькнула широкая спина. Сейчас была вторая большая днёвка в Окаёмном лесу, за которым начиналась тундра. Чтобы во время занятий нас не отвлекали, мы отошли в сторону от лагеря. Я думала, мы одни, но, оказывается, медведь продолжал ходить за нами, как привязанный.

Вейас рассмеялся, горько и обречённо. Мой напряжённый взгляд заставил его опомниться:

— Идём. Хватит уже на сегодня.

— Сейчас, только в кустики сбегаю.

Не знаю, зачем я его искала. Хотела попросить прощения? Думала, что он поможет брату? Глупо это.

Микаша выдали разносившиеся по всему лесу гулкие удары. Он стоял у толстенной сосны, единственной посреди ельника, и колошматил кулаками ствол, обсыпая себя снегом. Обострившимся за недели в темноте нюхом я уловила запах крови и подошла поближе.

— Что ты делаешь?

Он развернулся так резко, что снег с его плеч полетел мне в лицо. Я закрылась руками и отступила на шаг.

— Обтёсываюсь, разве принцессочка не этого хотела? — склонив голову набок, заявил Микаш. Он сбил костяшки чуть ли не до мяса. Ужасно! — Не нравится? Моя кровь тоже слишком грубая, слишком много земли и пота?

Он сунул свои кулаки мне под нос.

— Прекрати паясничать, — я оттолкнула их и поморщилась.

— Принцессочка воротит нос? Ах, что же мне, рождённому служить червю, сделать, чтобы принцессочка была довольна? Порхать вокруг, как птичка, и петь песни сладким голоском? Или, может, мне раздеться на морозе и побыть случным бычком? Попользуетесь и выбросите, когда надоем.

Я даже подумать не успела. Ладонь сама впечаталась в его щёку с такой силой, что загудела. Микаш пошатнулся и уставился на меня совсем как тогда в пещере. Если ударит в ответ, то вышибет дух. Он ведь так меня ненавидит!

Микаш бухнулся на колени и ухватил меня за ноги.

— Простите меня, простите, моя принцессочка. Высеките меня, если я вас обидел. Велите мне самому себя высечь, — его глаза ошалели. Я рванулась, но он удержал. — Моё оскорбление слишком велико? Его нужно смыть кровью? — Микаш вложил в мою руку свой клинок и припал к лезвию шеей. — Ну же, рубите! Я всего лишь вещь, предназначенная служить. Слишком тяжело? Тогда велите мне самому выпустить себе кишки.

Его хватка ослабла. Я попятилась и выронила меч.

— Ты больной!