Стражи панацеи

— Что-то вы быстро отступаете, — уже ядовито изрёк Визант. — Небольшая ссора, и вы готовы откреститься от союзника.

Севший за стол Дюран, удивлённо поднял брови.

— Я всегда стремлюсь вызвать на откровенность тех, с кем буду иметь дело, — всё самоувереннее продолжал Визант, будто никакого конфликта минуту назад и не было. — Спирин убийца, я не остановлюсь перед его убийством, но предпочёл бы сделать это как воин, а не палач. А вы дадите мне наводки на него, — Визант вперился взглядом в собеседника.

— Это другое дело, — принуждённо согласился Дюран, не избавившись от досады. — Мои люди введут вас в курс дела.

Визант покидал роскошное убежище Дюрана с горечью и стыдом — сперва сорвался, а затем пошёл на попятную. Скандал с принцессой крови не приснился бы ему и в страшном сне. Сейчас он понимал, что его подсознание провоцировало на конфликт с ней, чтобы добиться внимания, пусть и неприязненным способом. Он был влюблён в неё, хотя и не влюбиться просто не возможно было. Но встретит ли он её когда-нибудь ещё раз, чтобы продолжить эту любовную игру с ней? Интуитивно он чувствовал, что её союз с Дюраном кратковременный.

***

«Продайте нам товар. Как поступить дальше, мы и сами знаем. Вы не пожалеете», — прочёл Спирин на новом электронном адресе для переговоров с экстремистами, находясь в Йемене, где западным спецслужбам тоже трудно было его отследить, которых он опасался больше, чем террористов.

«Мне нужны гарантии, что вы реализуете свой план», — набрал Спирин с ноутбука.

«Вы не можете диктовать нам условия».

«Я не диктую. Вам нужно торопиться, иначе будет поздно. Сейчас самый выгодный момент».

«У вас есть провальные операции. Последняя произошла совсем недавно. Наша организация понесла урон. Как мы можем вам доверять?».

«Мы проиграли бой, но не сражение. Эта неудача только стимулирует напряжение в стане наших врагов. Ваши действия сильно и надолго стравят их. Скоро цена на топливо может снова резко упасть. Тогда, реализация вашего замысла не достигнет нужного эффекта».

«Откуда вам это известно?».

«Если вы переведёте на мой счёт один миллион, то получите доказательства».

«Дорого».

«Я не торгуюсь».

«Ждите ответа».

Переговорщик вышел из сети и появился спустя четыре часа, согласившись уплатить указанную сумму. Как только состоялся электронный перевод, экстремисты получили адрес камеры хранения, где находились спутниковые снимки кораблей ВМС США и Великобритании, и нефтяные платформы особой конструкции у побережья Африки.

Боль самолюбия отлегла у Спирина, едва он ощутил своё влияние на ситуацию. Перед глазами маячили его главные враги, ставшие причиной его поражений, и самое раздражительное — не сильные мира сего, а те, с кем он легко мог бы расправиться в своё время. Это, прежде всего Визант, пробившийся волей судьбы из пешки в дамки, и ещё эта потаскуха Щербакова. Без покровительства магната Дюрана они бы не стали его проблемой. Почему этот богатейший человек предпочёл их, мелких сошек, ему, личности, с незаменимым шпионским опытом и связями? В чём причина? В другой цели? Чёрта с два. Они все относились к той категории избранных, у кого только одна цель — власть. Просто на всех не хватает власти. Спирин сделал огромную ошибку, когда организовал на Дюрана покушение. Они ведь могли быть союзниками, пусть и вынужденными.

Спирин изнемогал от беспокойных снов, сквозь тяжёлые пары алкоголя. Но сегодня, вопреки тому, что день был удачный, он увидел настоящий кошмар. Ему пригрезились все — и Визант, и Вера, но самое зловещее — его посетил убитый им Стром, вещавший, однако голосом диктатора, и попеременно обретавший его лик. Пробудившись, Спирин не мог разобрать, привиделось ли ему это всё, или снова его посетил дух, возвещая нечто пока не ясное для него.

«Малодушие — предательство», — вспоминался голос диктатора, узнаваемый по акценту.

«Добро пожаловать в ад», — изрекал медиум Стром, злорадно посмеиваясь, плаксиво застонал, а затем, превратившись в морду с рогами и бородкой, но вдруг, почему-то, издавал львиный рык.

«Бред, — думал Спирин, я просто утомился, хотя до финала ещё далеко, поэтому нервы и сдают».

Уже, ему, было не до правил конспирации, которых он придерживался неукоснительно и во всех деталях, которые сейчас раздражали его. Первым рейсом он вылетел в Афины и следующим днём посетил дорогой ресторан.

Дойдя до пика алкогольного состояния, он презрительно торжествующе разглядывал публику. Будущее, каким бы ужасным ни было, не пугало его: или пан, или пропал, но и пропадать ему казалось приятным под фанфары славы, хотя бы и славы антигероя. В историю спецслужб он итак вошёл, его тайны всегда останутся тайнами, бесконечно, зато будоража интерес у журналистов и историков.