Стражница

Сопровождать Альбину к знахарке все так же поехала невестка. Первые заморозки уже начали по ночам схватывать землю звенящим панцирем, выезжали рано утром, и водитель по просьбе Альбины поехал ближней дорогой, через лес. Что-то ей тяжело стало выносить машину. Проселок, на счастье, оказался каменно тверд, и водитель по пути все восклицал довольно: «Ну, прямо Америка, не дорога. – И оборачивался к ней: – А помните, как мы тогда-то? Черт-те что тогда, как намучились!» Альбина не отзывалась. У нее не хватало сил. За эти дни в больнице она еще больше ослабла и заметила, что начала худеть, и не так, как прежде – просто теряя вес, а как бы истощаться: грудь обвисла двумя еле наполненными у самого дна торбочками, ясно обозначились ребра, вылезли кости на предплечьях, на голенях… На этот раз от знахарки ее не вызывали, и ждать пришлось долго. Она сидела, лежала в машине с открытой дверцей, чтобы дышать свежим воздухом, вставала, делала с невесткой несколько шагов и снова возвращалась в машину. Невестка вся испереживалась, ходила и раз, и другой в начало очереди, просила пропустить вперед, – но очередь не согласилась. Альбина слышала, как на крыльце кричали: «А мы здесь герои здоровья – мы здесь стоим?!» Ее, помимо желания, ужасно вдруг рассмешила эта фраза: «Герои здоровья». Никогда не доводилось слышать, Она смеялась так, что стало больно грудь.

Когда приехали к дому знахарки – только-только разошлись утренние сумерки, а попали в дом – была уже послеполуденная пора.

Знахарка, так же, как и в прошлый раз, сидела, сложив свои большие крупные руки на животе, в кресле около окна, а напротив нее стояло другое кресло, свободное. Невестка подвела Альбину к нему, Альбина села, невестка встала у нее за спиной, но знахарка расцепила пальцы сложенных на животе рук и указала на дверь:

– Выйди!

Так указала – как не попросила, а прогнала, И Альбина невольно, в ожидании, когда этот голос обратиться к ней, вся сжалась в своем кресле.

Но голос знахарки, когда дверь за невесткой закрылась и они остались вдвоем, оказался по-восковому мягок.

– Ай, сердечная! – покачала знахарка головой. – Не убереглась, что ли, так?

– Рак у меня, – выговорила Альбина. – Метастазы уже. Можешь какой отвар дать?

Голос знахарки, каким та обратилась к ней, мгновенно заставил ее ощутить себя маленькой, беспомощной девочкой, едва начавшей говорить, она искала у знахарки не помощи, а защиты, словно у матери, и обращение на «ты» вырвалось из нее – не заметила как.

Знахарка пристально смотрела на нее, будто ощупывала глазами, мяла ими, как пальцами, и ничего не ответила на Альбинину просьбу.

– А-ай ты! – протянула она, спустя, должно быть, минуту. Откачнулась назад, на спинку, перехватила руки на животе по-другому и спросила: – Крестилась, нет?

Альбина вздрогнула – так неожидан был подобный вопрос.

– Нет, – сказала она. – Как-то вот…

– Крестись, – сказала знахарка.

Альбина посилилась понять знахарку, но ход ее мысли остался недоступен ей.

– Рак у меня – снова выговорила она. – Рак. Отвар мне бы какой…

Большое, бородавчатое, иссеченное паутиной морщин лицо знахарки в полутора метрах от нее имело лик самой судьбы.

– Сгорела ты, – сказала знахарка. – Одна головня, какой отвар тебе. Приготовиться нужно.

– К чему приготовиться? – прошевелила онемевшими губами Альбина, понимая ее на этот раз совершенно отчетливо, – и понимать не желая.

– Ну так к чему-чему… что прикидываться-то! – не дала ей поблажки знахарка. – Нет у меня для тебя отвара.

Альбина сидела напротив нее, не смея поверить. – А вот Татьяна… птичницей зовут… у нас живет… – залепетала она. – Ей ты… и уже три года…

Знахарка перебила Альбину:

– Для кого есть, для кого нет, что ж ты мне не веришь, сердечная, если пришла!

Поднять Альбину, чтобы уходить, потребовалась невестка. Знахарка, темно громоздясь в своем кресле, молча наблюдала за их движениями, молча проводила взглядом до самой двери, но, когда уже начали открывать ее, окликнула Альбину:

– А больше-то с тобой некому, что ли, возжаться?

Смысл ее вопроса не дошел до Альбины.

– То есть? Вы о ком? – спросила она.

– О товарке твоей.

– А собственно… – до Альбины так и не доходило, что имеет в виду знахарка.

– То «собственно». Она вот тебя и выпила, – сказала знахарка.

Альбину ударило молнией, Она вспомнила. Как она могла забыть! Ведь это из-за невестки ушла она тогда из дома и жила в том продувном садовом строении. И получается, если бы не вернулась домой, все могло бы быть по-другому!

– Что вы такое несете?! – с еле сдерживаемой яростью в голосе произнесла невестка. – В вас ответственность за свои слова какая-то есть? Это вы с больным человеком!

– Да ты виновата разве, – сказала невестке знахарка.

Альбина смотрела на знахарку, и ей чудилось, что та дает ей сейчас именно тот, необходимый совет.

– А если… если я сейчас, – спотыкаясь, проговорила она, – сейчас если… без нее?

– Не можешь, поди, без нее? Без нее, поди, как без рук, без ног?

Альбина выдавила из себя что-то нечленораздельное. Знахарка видела ее глубже, чем видела себя она сама.