Стрекоза для покойника (СИ)

Сквозь сон Лука услышала, нет, почувствовала, как открылась дверь, и в комнату проникло нечто, дышащее тяжело, натужно и страшно. Она враз вспомнила события прошедшей ночи и дня, обозвала себя идиоткой за то, что пошла в неизвестное место с незнакомой девкой, и едва не заорала от ужаса - попала в дом к монстрам, и один из них подбирается всё ближе! Между тем, чудовище запрыгнуло на кровать…

Матрас дрогнул под тяжестью…

Предсмертный хрип раздавался всё ближе…

Лука зареклась носить футболки с изображением зомби. Отчаянно зажмурившись, она представляла, как склоняется над ней ужасная сопящая и хрипящая тварь, как вдруг щеки ласково коснулось что-то мокрое. С опаской приподняв веки, девушка обнаружила рядом два похожих на маслины глаза, умильно смотрящих на неё с чёрной бархатной маски.

- Ты кто? - с опаской спросила Лука.

‘Монстр’, дружелюбно хрюкнув, снова лизнул её в щёку тёплым языком и упал рядом, подставляя упитанное пузцо. Она помедлила, а затем потрепала пузцо, вызвав очередной каскад ‘предсмертных хрипов’.

В комнату заглянула Муня.

- О, вижу, Семён Семёныч тебя уже разбудил! Плохая собака!

Семён Семёныч, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мопсом, покосил на неё глазом, как бешеная лошадь, и утвердительно хрюкнул. Он был согласен называться плохой собакой, лишь бы продолжали чесать пузо!

- Классный! - сказала Лука, приподнимаясь на локте и разглядывая бежевое упитанное тело пса, отдохновенно раскинутые лапы и вяло шевелящийся хвост. - Семён Семёныч, значит? Будем знакомы!

- Его папа в клинику возил, клеща из уха вытаскивать, - сообщила Муня, заходя в комнату и садясь на кровать. - А то бы ты с ним раньше всех познакомилась - без его фейс-контроля ни один человек сюда не входит! Вставай, давай! Чаю выпьем, и отвезу тебя кое-куда, познакомлю кое-с-кем. Ты к работе официантки как относишься?

Лука почесала в затылке. Универ, наверное, придётся бросить, но Муня права - с чего-то надо начинать! Раз она теперь сама по себе…

На её лице, видимо, отразилось нечто такое, что заволновался даже Семён Семёныч. Хотя, возможно, дело было в прекращении поглаживающих движений по пузу.

- Да ты не дрейфь, подруга! - сказала Муня, с сочувствием погладив её по плечу. - Всё образуется! Бывало и хуже! Пойдём, с папой познакомлю!

Лука вымученно улыбнулась, потрепала собаку за бархатные уши и встала.

- Мунь, можно я душ сначала приму и переоденусь?

- Давай. Я тебя на кухне жду с чаем.

Услышав о чае, Семён Семёныч живо спрыгнул с кровати и потрусил в коридор.

Отца Муни звали Пётр Васильевич Прядилов. Огромный, бородатый дядька оказался интересным собеседником, правда, несколько громогласным. Лука за столом помалкивала, искоса разглядывая хозяина дома, думала, что вот так, наверное, и должны выглядеть оборотни в человеческом облике, и периодически дрыгала ногой - выпрашивающий печенье Семён Семёныч ласково покусывал её за голень. Но, поскольку Этьенна Вильевна строго-настрого запретила кормить его со стола, собачий терроризм успеха не имел.

- Мам, мы пошли! - крикнула Муня, когда они обувались в холле. - Вернёмся поздно!

Этьенна величественно вплыла в коридор. Даже в шёлковом халате она выглядела королевой.

- Ты опять берёшь своего Квазимодо? - уточнила она.

- Кавасаки, мам, - укорила дочь. - Нет, мы прогуляемся, а обратно нас Вит довезёт.

- Хорошо повеселиться! - улыбнулась Этьенна и скрылась за занавеской.

Из кухни раздалось довольное чавканье - тайком от жены Пётр Васильевич угощал друга печеньем.

***

В неоновом свете белая футболка с изображением черепа, держащего в зубах алую розу, казалась голубоватой и сияющей. Лука, добавившая к образу чёрные джинсы - не те, в булавках, а запасные, и яркий разноцветный шарфик, образом осталась довольна. В закрытом клубе ‘Чёрная кошка’, куда привела её Муня, народ, похоже, любил черепа, розы и джинсы. Людей здесь было полно, всех возрастов, танцпол не пустовал, однако музыка по ушам не била, как обычно в подобных заведениях. На всём лежала печать респектабельности - на барной стойке из дерева цвета вишни, на стаканах с золотым тиснением по краю и толстым дном, на люстрах, тяжёлых, бронзовых, с массивными абажурами густо-охряного цвета, и на мозаичном панно, изображающем оскалившуюся пантеру, глаза которой загадочно мерцали изумрудным.

- Значит, завтра с утра придёшь, оформишься, - говорил Луке управляющий клуба, невысокий, черноволосый парень в бархатном пиджаке, ослепительно жёлтой рубашке, джинсах и оранжевых кедах, которому можно было дать и двадцать пять, и тридцать пять лет, - вечером можешь приступать. Работаем с двадцати нуль-нуль до первых петухов, то бишь до трёх ночи. Муня, она готова подписать соглашение о конфиденциальности?

- Я с ней поговорю, Антош, - пообещала та. - Вот сегодня же!

- То есть, она ещё не в курсе? - уточнил тот. - Тогда я её в дневную поставлю!

Муня помялась, но голос её прозвучал твёрдо:

- Будет в курсе!

Когда Антон ушёл, Лука повернулась к подруге.

- Поясни, в чём отличие дневной смены от ночной?

- Элементарно, Ватсон, - засмеялась та, - ночью чаевых больше! Тебе деньги нужны?