Стрекоза для покойника (СИ)

- Я прошу Ковен об Испытании души! - негромко сказала она, но слова гулко разнеслись по залу, отразились от стен, загудели погребальными колоколами.

Сидящие переглянулись. Мирела наклонилась вперед, и мониста недовольно звякнули.

- Чью жизнь ты готова поставить на кон, Альберран? - спросила она.

- Мы решим это, - спокойно ответила та, - но без девушки! Ей ни к чему знать, кто из ее окружения умрет!

- Что ж… - подала голос азиатка. - Мы не вправе отклонить твою просьбу об Испытании. Но тебе придется задержаться. Пусть это ненадолго, однако сопряжено со страданиями, ты же знаешь?

Светящееся лицо призрака скривилось.

- Знаю. Свет давно и внятно зовет меня, но я потерплю… Ибо чувствую - так будет правильно!

- Ощущения Сестры Равновесия святы, - подвела итог Мирела и посмотрела на Луку. - Ступай, молодая лоза!..

- Один мой знакомый утверждает, что в бочки с напитком обязательно должен попасть десяток жучков, и тогда напиток становится божественным!

Последний голос никак не мог принадлежать сидящим на каменных креслах, хотя бы потому, что был мужским!

- Десяток? - засмеялась Анфиса Павловна. - Думаю, на бочку нужно не меньше пяти десятков жучков различных пород!

От громкого смеха Лука вздрогнула.

- Ну что ты ржешь, как конь? Разбудил девоньку! - шикнула старушка.

Лука открыла глаза и обнаружила себя уютно лежащей на плече Ярослава Гаранина. Ни каменной кладки вокруг, ни лозы, похожей на скелет, ни пугающих и красивых женщин, решающих твою судьбу…

- Ты чего? - встревоженно спросил Яр, глядя, как резко, полосой, бледнеет порозовевшая со сна девушка.

Она молчала. Неожиданно вспомнила, сколько было кресел в том зале.

***

На следующее утро Лука проснулась в отлично настроении, несмотря на тревожащие воспоминания полусна-полуяви, случившегося накануне, увиденное в котором постепенно стиралось из памяти, сменяясь путанными картинами, свойственными обычному сновидению. Единственное, в реальности чего Лука оставалось уверена, так это в том, что где бы она ни была, Вольдемар оставался с ней. Оставался, чтобы защищать. Между ней и котом будто образовалась связь, позволившая хозяйке и зверю чувствовать друг друга.

- Эх, молодежь! - ворчала за завтраком Анфиса Павловна. - Не вложили в вас понятие о пользе систематизации! Сколько дней мы уже не занимались?

Луке было очень стыдно, но посчитать она не смогла. Последние события сплелись в какой-то клубок, из которого более менее четко она могла вспомнить лишь смерть Эммы Висенте и прощание с ней в ‘Черной кошке’, да тепло Гаранинского плеча под щекой вчерашним вечером.

Поскольку клуб еще не открылся, и день оказался свободным, Лука прибралась в квартире, сходила в магазин, поиграла с котом, а после до самого вечера занималась с учительницей отработкой новой стихи - земли. Девушка старалась и выкладывалась по полной. Эта стихия давалась ей куда легче, чем огонь, возможно потому, что последний всегда вызывал в живых существах страха больше, нежели остальные вместе взятые.

- Анфиса Павловна, а Яр очень похож на маму? - спросила она в перерыве.

Старушка усмехнулась.

- Всяко сильнее, чем на отца. Это сейчас парень заматерел, в плечах раздался, двигается, как тигр в камышах, а раньше щепка щепкой был, прямо как Марина - одни глазищи!

- А какая она была, Марина Гаранина?

- Марина Доманина, - поправила домохозяйка, - стихийница потомственная. Гаранин - фамилия Бориса. Ведьмы свои фамилии в браке не меняют.

- А как же Этьенна Вильевна Прядилова? - удивилась Лука.

- Прядиловой была - Прядиловой и помрет. Род у них такой, Прядиловых, - пожала плечами Анфиса Павловна. - Муж ее фамилию взял. Видела их пару раз вместе - любит он ее сильно, супружницу свою.

- А Марина Бориса любила? - сверкая глазами, спросила Лука.

Старушка внимательно посмотрела на нее поверх очков.

- История старая, иллюминация. Тебе зачем?

Лука отвела глаза и увидела Вольдемара. Кот, сидя на пороге кухни, увлеченно вылизывал заднюю ногу с растопыренными пальцами. Но едва почувствовал взгляд, это интереснейшее занятие прекратил. Муркнул и, подойдя, вспрыгнул к хозяйке на колени, боднув ее в плечо ушастой головой, будто говоря: ‘Ну чего же ты? Признавайся!’

- Яр мне нравится, - вздохнув, призналась Лука. - Знаете, как нравится, не чтобы в койку с ним завалиться, а чтобы узнать поближе. Только он молчаливый… нет, не так! Есть вещи, о которых, мне кажется, его нельзя спрашивать. Но, - она вскинула умоляющий взгляд на Анфису Павловну, - знать-то хочется!