Стрекоза для покойника (СИ)

- Конечно, хочется, - хмыкнула та. - Я тебе расскажу, что знаю, а об остальном ты все-таки найди возможность с ним поговорить. Яр ведь все в себе, в себе. А это тяжело. Марина такая же была. Слышала песню ‘Та, что идет по жизни, смеясь’? Вот это про нее. Для других - солнце ясное: приветит, обогреет, поможет. О том, что в своей жизни происходит, о болячках ли, о тоске-грусти - ни слова. Борис, едва увидел в нее, влюбился без памяти. Она мне жаловалась тогда, мол, ведьмак какой-то сумасшедший попался - преследует ее, цветами заваливает, по телефону звонит и молчит в трубку, а она точно знает, что это он! Ну, коли точно знала, значит, заметила все-таки? - лукаво улыбнулась рассказчица. - Пару лет их роман длился. Гаранин старался все время быть рядом, решал все проблемы - у нее мама болела тяжело в старости, и умирала нелегко. Он и больницу организовал, и лекарства заграничные… В общем, как-то она пришла ко мне и говорит: ‘Анфиса Павловна, я замуж выхожу за Бориса. Он - тот человек, что мне нужен! Я за ним, как за каменной стеной!’ ‘А ты любишь ли его?’ - спрашиваю. Молчит, в глаза не смотрит. Потом уронила: ‘Я ему нужна…’

- Так она его не любила? - изумилась Лука.

Как-то не сочетались у нее представления о матери Яра и ‘нелюбовь’.

Анфиса Павловна пожала плечами.

- Недаром говорят: ‘Стерпится - слюбится!’ Поначалу-то все у них хорошо было. Борис дикую охоту оставил, устроился в Службу безопасности и начал карьеру делать. Зубами конкурентов рвал - все заработанное в дом, в дом. Для любимой жены и сына. Квартиру они купили, загородную виллу отгрохали… Марина к тому времени учиться у меня закончила, однако старуху не забывала! В гости заглядывала, иногда одна, но чаще с сыном, которого девать некуда было: Борис все время на работе, и его, и ее родителей уже не было на свете. И, знаешь, иллюминация, она будто таять начала. Вот как свеча сгорает, а огарок все прозрачнее и прозрачнее становится. Улыбается, а глаза не радостные. Я даже испугалась, что она больна, как и мать ее… Наследственность, понимаешь, страшное дело! Стала спрашивать, что происходит, но она ж как Яр - молчальница. Упорно молчала, да я упорно ответа добивалась. Добилась только одной фразы: ‘Душно мне, Анфиса Павловна, за каменной-то стеной’.

Домохозяйка замолчала, глядя в окно. Память туманила картинку, рисуя перед глазами лица давно ушедших.

- А потом жизнь меня как-то закрутила, и я их на какое-то время потеряла. Да и Марина пропала - перестала звонить, заходить. Это я уже после узнала, что она с Борисом развелась и второй раз замуж вышла, тоже за ведьмака. Я на нее не в обиде - она заслуживала счастья, а когда получила его, окунулась по самую макушку и забыла о целом мире. По слухам, со вторым мужем у них страсть такая была, что едва не вспыхивали оба. Наверное, Борис не хотел ее отпускать… Наверное, между ними все было непросто, и как оно происходило, не знаю, иллюминация, врать не буду… - Голос Анфисы Павловны дрогнул: - Потом они с мужем поехали на шашлыки к друзьям, а когда возвращались, попали в автокатастрофу и оба погибли. Яр вот остался и девчонка от второго брака… Не помню, как ее зовут.

- Алуся, - подсказала Лука.

‘Бабошкина я… Алуся’.

- Алуся? - переспросила старушка. - Это, наверное, в честь Алены - так мать Марины звали. Алена Доманина. Ты ее видела?

Девушка кивнула. Рассказывать о том, где и при каких обстоятельства виделась с младшей сестрой Яра, не посчитала возможным - не ее тайна!

- А Дар у Алуси есть? - уточнила Анфиса Павловна.

Лука пожала плечами. Какой Дар, когда жизнь из девочки истекает ежедневно, капля за каплей?

- Жаль, - покачала головой домохозяйка, - Марина сильной стихийницей была. Ты вот как она…

- Чего? - удивилась Лука. - Я - сильная стихийница?

- Сильная, но глупая, - хихикнула старушка, - необразованная еще…

‘Девушка необразованна, но мы все видели, как чутко она воспринимает погрешности бытия’.

- Мы это порешаем, - задумчиво улыбнулась Лука.

Слово вылетело само собой, не поймаешь. Вот не ко времени вспомнила Найджела, прости господи, Паршонкова. От кого, а от него, мажора, не ожидала услышать это простецкое ‘порешаем’!

- Порешаем, - не менее задумчиво повторила Анфиса Павловна, - так один мой знакомый говорил…Эх, давно дело было! И вообще, что-то мы заболтались! Давай-ка, продолжим!

‘Вечером, - решила для себя Лука, - схожу к Прядиловым и поговорю с Этьенной Вильевной, заодно еще раз посмотрю на фото Марины Доманиной!’

Вольдемар, внимательно прослушавший весь разговор, спрыгнул на пол и снова занялся мытьем задней ноги.

***