Стрела Кушиэля. Битва за трон

В какой-то момент я начала молиться, не произнося слов, явственно вспоминая величественный храм Элуа, алые анемоны в моих руках, теплую влажную землю под босыми ногами, мрамор, остудивший мои губы, и добрый голос жреца. «Люби по воле своей, – сказал тогда он, – и Элуа направит тебя на путь истинный, неважно, сколь долог он будет». Я слепо цеплялась за эти слова на своем нескончаемом пути. И вдруг, упершись в препятствие, остановилась и увидела перед собой каменную стену.

 «Вот и конец, – подумала я, ощупывая кручу. – Дальше не пройти». Я бестолково водила руками, не смея оглянуться на Жослена.

Левая рука внезапно провалилась вперед, не встретив сопротивления. В скале открывался темный провал. Углубившись во мрак, я слепо обшаривала пространство, надеясь, что моя лошадь слишком устала и никуда не ускачет.

Пещера.

Я зашла внутрь довольно далеко, вынюхивая следы присутствия волка или медведя. Завывания ветра утихли в каменных сводах, и с непривычки тишина ощущалась странной. Казалось, в этом просторном убежище никто не обитал. Я выскочила наружу и по снегу заковыляла к Жослену. Он устало посмотрел на меня из-под заиндевелых ресниц.

– Там пещера! – крикнула я, приложив ладони рупором ко рту, чтобы быть услышанной на ветру, и указала в сторону прохода. – Без факела ничего не видно!

Осторожно, будто каждое движение причиняло ему боль, Жослен спешился, и мы завели лошадей под каменный козырек. В сумеречном свете достали огниво и одну из захваченных у поверженных скальдов палок с вымоченными в смоле тряпками на конце. Я высекла искру, и факел вспыхнул.

Держа его над головой, я устремилась в пещеру.

Она простиралась глубже, чем я ожидала, и от входа значительно расширялась. Я покрутилась на месте, освещая факелом стены. Никого живого здесь действительно не было, но посередине обнаружились остатки кострища. Глянув вверх, я увидела высоко над головой маленькую трещину в каменном потолке, через которую, наверное, уходил дым.

Годится. Даже лучше, чем годится.

Я воткнула факел в расщелину и отправилась за Жосленом. На сей раз именно я сделала львиную долю работы: поухаживала за лошадьми, которые довольно вздыхали, избавившись от укусов метели, набрала хвороста и развела костер поверх старого пепла. Даже нашла упавшее деревце и, наполовину втащив его в пещеру и накрыв одеялом, соорудила подобие навеса для пони. Сухие ветки горели, не чадя. Наше пристанище мало-помалу прогрелось, и можно было насладиться и светом, и теплом.

На сей раз пришлось обойтись без постели из еловых ветвей, но меня это не огорчило, поскольку каменный пол возле костра был гораздо теплее снега. Жослен расстелил там шкуры и одеяла, которых благодаря запасливым скальдам теперь имелось в избытке. Мы сели рядом и поужинали похлебкой из вяленой оленины, тоже захваченной в том бою и в немалом количестве – хвала кладовым Селига.

Закончив ужинать, я вычистила котелок и набрала в него снега, чтобы растопить и согреть на огне, подбросила дров в костер. Взяла мех меда, который Жослен не опустошил, и туесок с бальзамом, найденный у одного из скальдов. Аккуратно промыла горячей водой порез на щеке Жослена и рану на его голове, а затем вытерла тряпицей, смоченной в меду.

– А я все удивлялась, зачем ты сохранил этот мед, – улыбнулась я, когда он скорчил гримасу. – Предусмотрительно.

– Не за этим. – Кассилианец снова сморщился, когда я промокнула порез у него на щеке. – Подумал, что тебе может пригодиться. Скальды пьют его, чтобы не замерзнуть.

– Правда? – Я отпила глоток. На вкус напиток и вправду походил на забродивший мед и приятно обжег мое горло. По телу разлилось тепло, и мне стало почти что жарко. – Неплохо. – Я села на пятки и уставилась на Жослена. – Итак, насколько тяжелы раны, которые ты скрываешь?

Он криво ухмыльнулся в свете костра.

– Так очевидно?

– Конечно. Не будь идиотом. – Уже ласковее я попросила: – Дай взглянуть.

Он молча задрал куртку, и у меня перехватило дыхание. Торс пестрел синяками и ссадинами, шерстяная туника под меховой накидкой задубела от темной крови, которая все еще сочилась из раны на левом боку в ладони от бедра.

– Жослен, – я закусила губу, – надо зашивать.

– Дай-ка мне мех. – Он запрокинул голову и сделал большой глоток. – Я взял швейный набор у одного из ребят Селига. Там, в сумке.

Я не хирург и не швея, и пока я ковырялась, Жослен прикончил почти весь мед. Черные стежки вразнобой протянулись через бок, но рану я зашила.

– Вот, держи, – он протянул мне мех, когда я вытянулась рядом, вконец измочаленная. – Ты отлично справилась, с честью перенесла все тяготы пути. Федра…

– Тс-с. – Приподнявшись на локте, я прижала пальцы к его губам. – Жослен, не надо. Не хочу об этом говорить.

Замолчав под моим прикосновением, он моргнул. Тогда я убрала руку и приникла к его рту своими губами.