Стрела Кушиэля. Битва за трон

– Федра, – начал Каспар Тревальон, беря меня за руки, – до сего момента мне не представилось возможности тебе сказать, как горько я оплакивал Анафиэля Делоне. Он был мне… другом, самым лучшим другом за всю мою жизнь. Мир понес тяжелую утрату, лишившись его острого ума и добрейшего сердца. А Алкуин… я знал его с детства. Мальчик был редким сокровищем.

– Спасибо, милорд. – Я благодарно стиснула его ладони, на глазах снова выступили слезы. – Делоне всегда считал вас одним из лучших людей в королевстве.

– Порой мне казалось, что это глупо, – вздохнул Каспар, – так фанатично чтить клятву, данную давно почившему человеку. Верность этой клятве дорого обошлась Анафиэлю.

– Да. – Я вспомнила, как горько мне было признаваться Исандре де ла Курсель на первой аудиенции, что наставник держал меня в неведении о наиважнейшем обстоятельстве своей жизни. – На его слово всегда можно было положиться, и за это я его особенно любила.

– Как и все остальные, – с улыбкой согласилась Телезис. – За исключением тех, кто его ненавидел. Делоне у каждого вызывал сильнейший душевный отклик. Федра, его дом и прочее имущество отошли суду. У тебя есть что-нибудь свое?

Я покачала головой и дотронулась до бриллианта Мелисанды.

– Только вот это, – криво усмехнулась я, – заработанное потом и кровью. Похоже, я обречена носить этот проклятый камень, пока не удастся швырнуть его в лицо той, что меня им наградила. Но судьи меня почти ничего не лишили. Львиная доля моего золота отправилась к мастеру Роберу Тильхарду, как плата за окончание моего туара. – Я оглянулась через плечо и пожала плечами. – Ответственность за эту потерю я возлагаю на Мелисанду Шахризай и Исидора д’Эгльмора.

– Клянусь, – торжественно произнес Каспар Тревальон, снова сжимая мои руки, – в память об Анафиэле Делоне, пока я жив, ты ни в чем не будешь нуждаться, Федра. А когда мы покончим с этой миссией, я порадею, чтобы к тебе вернулось доброе имя. – Он покосился на Жослена и добавил: – К вам обоим.

– Спасибо. – Я поцеловала графа в изрядно увядшую с нашей последней встречи щеку. Молчаливый и задумчивый Жослен с благодарностью кивнул.

– Полагаю, – заметил Гиацинт, – за эту услугу мы вправе ожидать от королевы достойной награды, как по-вашему? – Он посмотрел на наши испуганные лица и усмехнулся. – Ой, да перестаньте! Если собираетесь кочевать с табором, так учитесь думать по-тсыгански.

Жослен брезгливо скривился.

– Это все же лучше, чем думать как Белый Брат, – обратилась я к нему на скальдийском.

Он на секунду округлил голубые глаза, услышав язык нашего рабства, но тут же слабо улыбнулся.

– Научишь меня говорить по-круитски, как научила скальдийскому?

– Ну, не знаю, – протянула я. – А в этот раз потребуется заковывать тебя в цепи на псарне, чтобы добиться послушания и внимания к моим словам?

– Нет, – усмехнулся Жослен и рассеянно провел ладонями по волосам, которые, освободившись из кассилианского пучка, свободно падали пшеничными волнами ему на плечи. – Я уже усвоил, как полезно прислушиваться к твоим словами и сколь опрометчиво пропускать их мимо ушей, Федра но Делоне. Твой господин тобою бы гордился.

– Надеюсь, что так. – Я посмотрела ему в глаза и тихо добавила: – Спасибо.

Мы не стали обсуждать сделанный им выбор, его отступничество. Жослен отвел взгляд, водя пальцем по щербинке на резном подлокотнике.

– Ну, – пробормотал он, – я ведь не мог оставить тебя на попечении какого-нибудь высохшего старикана-телохранителя. – Он поднял глаза на Гиацинта и улыбнулся: – А твоего общества, тсыган, ни один праведный кассилианец точно не выдержал бы. Я, по крайней мере, могу надеяться пережить это путешествие, не сойдя с ума.

– Рассчитываю на тебя, – невозмутимо парировал Гиацинт. – Ты сильно изменился с того дня, когда Федре пришлось спасать тебя от разбушевавшихся акробатов-шиповников, кассилианец. Надеюсь, нам не придется столкнуться с чем-то посерьезнее их проказ.

– Да будет на то воля Элуа. – Жослен встал, отвесил привычный поклон и замер со скрещенными руками. Покачал головой. – Простите. Слишком поздно, я с ног валюсь.

Мы пожелали ему спокойной ночи, и он ушел.

– Знаешь, – своим проникновенным голосом произнесла Телезис, – мой двоюродный дед был из кассилианцев. У них существует особое название тому, что Жослен сегодня сделал. – Ее темные глаза поймали мой взгляд. – Мы стали свидетелями Выбора Кассиэля.

Мне не требовалось объяснений. Я все поняла.       

* * * * *