Стрела любви

Она снова улыбнулась и спешилась с помощью одного из конюхов, затем направилась к мужчинам. У нее была потрясающая походка. Глядя на плавное покачивание ее округлых бедер, обещавших неземное блаженство, Йен судорожно сглотнул. Даже за все сокровища мира он не смог бы отвести от нее глаза.

— Скачки? Но с кем? — полюбопытствовал Фин.

— С моими братьями, — ответила Маргарет. — Я даже дала им небольшую фору.

Девушки снова переглянулись — и на сей раз громко рассмеялись.

Йен понял, что Маргарет в высшей степени довольна собой, а Фин нахмурился и пробормотал:

— Вы хотели сказать, что это они дали вам фору?

Рыжеволосая красавица хохотнула.

— Нет, я все сказала правильно: именно мы дали им фору.

— И вы выиграли? — Фин взглянул на нее с недоверием.

— Разумеется. — Губы Маргарет презрительно скривились. — Я очень хорошая наездница. Мы как раз находились на дороге из Корнтона, в нескольких милях от брода у Килдеана, когда решили устроить скачки.

Йен нахмурился и проворчал:

— Но это место проходимо только при низкой воде. А сейчас вы должны были проехать по мосту и подъехать к Стерлингу с другой стороны.

Маргарет улыбнулась. В ее золотистых глазах сверкали озорные огоньки.

— Разве? Впрочем, сейчас я, кажется, припоминаю… Кто‑то действительно упоминал об этом. Интересно, мои братья это знали? Надеюсь, им не пришлось ехать обратно.

Йен, не сдержавшись, громко расхохотался. Брюс и остальные — тоже. Девчонка была не только красива, но и остроумна. И, следовательно, очень даже неглупа.

Да поможет ему Бог.

Маргарет переводила глаза с одного мужчины на другого. И от их веселого смеха ее сердце забилось чаще — словно от грубоватой ласки. Было очень приятно слышать этот смех.

— Возможно, не только ты хорош в такой игре, кузен, — заметил Роберт Брюс. — Быть может, мне следует предложить этой девушке поиграть?

— А что за игра? — заинтересовалась Маргарет.

Брюс объяснил ей, о чем они говорили, и Маргарет, чуть нахмурившись, покачала головой. Ох, эти мужчины!.. Чем старше она становилась, тем все больше убеждалась в том, что мужчины всего лишь подросшие мальчики, которые любят возиться в грязи, строить форты и изобретать всевозможные способы убивать друг друга.

Она приподняла бровь и повернулась к Йену.

— Когда я была маленькой девочкой, мы с братьями играли в игру, которую называли «Христиане и варвары». Вам это ничего не напоминает?

Уголки губ Йена едва заметно дрогнули. Это был лишь слабый намек на улыбку. Но она пронзила все существо Маргарет, добравшись до сердца.

— Мы называли такую игру «Горцы и викинги», — ответил молодой воин.

Маргарет ухмыльнулась.

— Полагаю, правила были одни и те же.

— А на чьей стороне играли вы, леди Маргарет? — полюбопытствовал Брюс, хоть и, судя по смешинкам в его глазах, знал ответ.

Маргарет медлила с ответом. Хотя ее отец пришел бы в ужас, ей все больше нравился этот молодой аристократ. Он обладал таким же острым чувством юмора, как она.

— На стороне варваров, разумеется, — улыбнулась Маргарет. — Они намного забавнее.

Брюс хмыкнул.

— Хорошо, что вас не слышит отец Бертрам. Иначе вы бы остаток недели провели на коленях, читая покаянные молитвы.

Маргарет пожала плечами: она уже успела познакомиться с местным священником и не сомневалась в том, что Брюс не шутил.

— Признаюсь честно, я провела на коленях больше времени, чем любой представитель нашего клана, — заявила девушка.

Мужчины переглянулись, и Брюс окинул ее странным взглядом — словно не был уверен, что расслышал правильно. Маргарет же нахмурилась и вопросительно взглянула на Йена, но тот явно смутился, отвел глаза и даже чуть покраснел.

Маргарет поняла, что допустила какую‑то ужасную оплошность. Она уже собиралась спросить, какую именно, но тут послышался топот копыт и в ворота въехали ее братья, Дункан и Дугалд.

Взглянув на их хмурые физиономии, Маргарет расплылась в улыбке.

— Хорошо покатались, парни? Мы с Бриг уже начали волноваться — не случилось ли чего с вами? Надеюсь, у вас не было проблем… к примеру, с бродом?

Дугалд, напрочь лишенный чувства юмора, выглядел так, будто собирался устроить сестре хорошую трепку, но Дункан, имевший такой же легкий характер, как у сестры, был скорее раздражен, чем взбешен. Он считал себя самым умным в семье и терпеть не мог, когда его обводили вокруг пальца.

Оба спешились и подошли к сестре. Они были не такими высокими, как Йен, и волосы у них были темнее, но в остальном очень похожи: то же выражение лица, та же гора мускулов — в общем внешний вид разбойников с большой дороги. Но Маргарет не отступила. Она давно привыкла к их стараниям запугать ее. Еще в пятилетнем возрасте или около того она поняла, что старшие братья никогда ее не обидят.

— Не забывай: я вполне могу положить тебя себе на колени и отшлепать, крошка Мэгги, — тихо сказал Дункан.

В детстве Маргарет терпеть не могла, когда братья так ее называли, а сейчас ей было… почти все равно. Из всех братьев ближе всех ей был Дункан.