Стрела любви

Женщин было много, но Маргарет среди них не оказалось. Йен уже собрался уходить, когда вдруг услышал ее имя. Кажется, заговорила Элизабет, старшая сестра Джона. Другая сестра, Джоан, топталась рядом. Других дам Йен не знал.

— Маргарет Макдауэлл? Ты ошибаешься. Мой брат никогда не женится на такой девушке, — заявила молодая дама. — А если ее слабоумный отец думает, что мой брат возьмет в жены девицу, полностью лишенную достоинства, манер и моральных принципов, то это его проблема. О, она вполне могла бы надеть желтые одежды шлюхи. А как она одевается! Как ведет себя! Я вовсе не была удивлена, узнав, что она соблазнила Финлея Макфиннона. — Другая женщина попыталась что‑то возразить, но сестра Комина ее перебила: — Их видели. Какие еще нужны доказательства? Если раньше и были какие‑то сомнения — а их не было, — то сейчас все ясно. Мой брат никогда не женится на шлюхе.

Будь Йен мужчиной, способным ударить женщину, Элизабет Комин оказалась бы в большой опасности. А так… Он лишь сжал кулаки. Сообразив, что больше не в состоянии слушать этот бред и не может вмешаться и сказать что‑нибудь, дабы заткнуть рты этим гарпиям, он собрался уходить. Но в этот момент одна из женщин постучала в дверь гардеробной.

— Кто это засел там так надолго?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Маргарет.

— Значит, говорите, шлюха? — тихо спросила она.

Черт, черт, черт! Только теперь Йен понял, что с ним не так. Он признался себе в том, что все время пытался отрицать. Стало очевидно, почему, вместо того чтобы стараться произвести самое благоприятное впечатление на высокородного кузена и получить должность своей мечты, он караулил женщину у гардеробной.

И кровь его словно застыла в жилах, ибо истина явилась ему ударом под дых.

Маргарет стояла на пороге гардеробной словно королева, взирая на всех сплетниц с высоты своего величия. И, судя по выражению ее лица, она молча предлагала всем недругам убираться к черту.

«Я влюбился в нее!» — промелькнуло у молодого воина.

Черт бы побрал все на свете! Как он это допустил? Это же… неразумно! Йен не желал верить, что мог совершить такую глупость.

Тем не менее он сделал именно эту самую глупость. Она возмутительная дикарка, которая одевается и ведет себя не так, как пристало благородной леди! Но, глядя, как она, величественная, стояла перед злобными сплетницами, Йен понимал, что любит ее.

Раньше до него это не доходило. Да и было… чертовски некстати. Он понятия не имел, что теперь делать, но не мог отрицать столь очевидный факт.

Гордо выпрямившись, с осанкой королевы, Маргарет прошла мимо женщин, которые инстинктивно расступились перед ней. Бравада не покидала ее, пока она не завернула за угол, где стоял Йен.

Их взгляды встретились. Она поняла, что он слышал каждое ее слово. Ее золотистые глаза широко раскрылись, нежная кожа побледнела, красивое лицо исказилось.

Йен заметил то, чего раньше не видел: ее ранимость, — и это задело его за живое.

Он рванулся к девушке.

— Маргарет, мне так жаль…

Закончить фразу он не сумел.

— О боже, пожалуйста, оставь меня одну! — С тихим плачем, разрывавшим ему сердце, она бросилась бежать — словно за ней гнался сам дьявол.

Он слушал! Он слышал каждое слово, каждую гнусную ложь!

Маргарет бежала по двору, чувствуя, как слезы катятся по щекам. Впервые в жизни ей захотелось… куда‑нибудь исчезнуть. Хотелось заползти в нору и спрятаться. Стыд был совершенно новым для нее чувством и огнем жег каждую клеточку ее тела.

Они решили, что она соблазнила Финлея Макфиннона! Решили, раз она оделась как шлюха — значит, такая и есть! Йен тоже так думает? После того, что случилось в библиотеке, у него имелись для этого все основания.

Маргарет услышала, как он зовет ее, и побежала быстрее. Она не знала, куда направлялась, просто ей хотелось… оказаться как можно дальше. Бессознательно она направилась в сторону конюшни. У входа сидел мальчик — помощник конюха. Он заглянул ей в лицо и тут же скрылся.

В этот момент ее догнал Йен и взял за руку. На этот раз его хватка оказалась твердой. Маргарет попыталась вырваться, но он продолжал удерживать ее. Он был дьявольски силен, и она возненавидела его силу, которой еще недавно восхищалась.

— Отпусти меня! — всхлипнула она.

— Маргарет… Мэгги, посмотри на меня.

Она не желала на него смотреть, но в голосе этого мужчины было что‑то такое, что заставило ее повиноваться. «Мэгги»? Она подняла голову. Его синие глаза потемнели и теперь напоминали речные омуты. В них не было осуждения — только понимание. И еще что‑то… подозрительно похожее на нежность.

— Я никуда не уйду, пока мы не поговорим, — сказал он тихо, но твердо.

Мэгги не хотелось говорить. Ей хотелось плакать. Она хотела спрятаться и забыть все, что здесь произошло.

— Куда ты бежишь? — спросил он.

— Не знаю. — Она шмыгнула носом. — Хотела покататься.

— Я с тобой.

Ей слишком хотелось как можно скорее оказаться как можно дальше, и она не стала спорить. В конце концов, всему есть предел, в том числе — и ее силам. Если этому мужчине все равно, что его увидят рядом с вавилонской блудницей, то это его дело.