Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии

§ 129. Итак (так же, как в реализации сознательной жизни как целого, то есть так называемом изменении сознания), ход к неизвестным источникам основных допущений или выявление тех, происхождение которых неизвестно. И заново конструктивное их введение (ср. в физике неявное введение и накопление неконструктивных абстрактных объектов). Адекватно наблюдать и описывать ментальные события, хотя вовсе не требуется сведение их всех к логическим конструктам. Встать на этот путь — значит, не быть организованным только в соответствии с известным метаязыком или безоговорочно верить в метаязыковые основания базового набора допущений и оперировать на этой основе только прямым (обратимым) и эксплицитно логическим образом. То есть в познании внешнего мира так же (как и в реализации целого жизни) нужно работать на высвобождение (знать себя, скрытое, глубинное неизвестное — не в мире, а в себе), строя модели мыслительных процессов в возникновении допущении, начал, истоков «я» и организации этого «я» относительно остального ума, иерархии устойчивых уровней содержания сознания, видов допустимых трансформации себя[89] (таких, которые были бы обратимы, контролируемы и реально служили бы основой эффективной системы мысли, а не таких, которые ставили бы на смертельный предел, чего мы, естественно, избегаем, разрушая себя, то есть систему мысли в смысле вырождения ее, как раз с целью самосохранения — не хотим знать, чтобы «не погибнуть»; но развития как раз идут через такое расцепление, которое превращает избегаемый смертельный предел в источник и субстрат новой формы). Снять предвзятое «я». (Еще раз повторяю, все обстоит так же, как и в проблемах личностной реализации возможной тотальности сознательной жизни. Кстати, вытекает еще одна аналогия: различение изложения и исследования (от чего зависит составление корпуса релевантных текстов у историка) и различение науки как суммы знаний и науки как способа восприятия мира и себя в нем).

§ 130. Самое сложное здесь, конечно, это определить трансцендентальную позицию, явление трансцензуса (естественно не можем сделать — должны сделать свободно, «героически»), образование транснатурального ряда. Язык и метаязык (композиции, монтажи, дающие материал для артефактов). Это метасознание, «предметы» которого нас обратно нам отражают в нашем ноогенном качестве (то есть акте создания акта мысли, а не той или иной мысли) и отрефлектируя себя на котором мы себя изменяем (то есть имеем по ходу дела возникающую инвариантную меру), поднимаясь до его уровня (над потоком), и можем действовать свободно[90]. Первое — существенный элемент из группы преобразований (то есть симметрия). «Расположения» и «прилегания», не изменяющиеся при непрерывных преобразованиях; но они сами суть продукт преобразований, не предданный группе (и содержат, следовательно, превращенные значения, в том числе, не имеющие физического смысла, и только так устойчивы). Но лишь беспредметное всевременно (будучи само временем). И без условия эти «предметы» — фетиши, а без них усилию не на чем держаться, но держаться на чем-то его напряжение должно, ибо, по определению, свободное изменение есть выпадение из естественных качаний динамики между причиной и следствием и не обеспечивается натуральной интенсивностью (смысл терминов «свободное действие» и «сила сознания» перекрещивается). Форма.

§ 131. Формы меж- и надсубъектны, они связности умов во множественном числе (отсюда, например, не представляет проблемы многократности открытий одного и того же, как и дурная бесконечность непрерывного хронологического движения «кто и когда сказал это раньше», оставляющая без внимания самый существенный акт понимания, не стоящий в ряду вышеуказанных актов и инородный им, а являющийся «еще одним»). Формы поля.