Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии

§ 150. Возвращаясь к понятию процессов и эффекта системности, фактора целостности (который, в общем, есть проявление определенной топологии): связности или связующие выражения (область которых очерчивается конечным значением какой-либо характеристики) можно рассматривать как процессы и движения (изменения), «сторонами» которых являются явления, не представимые отдельными предметами в ряду, то есть не составляющие множества (а скорее естественную единицу или группу = целое) — нет такого многообразия. Оно «порядок порядков», «закон законов». Совокупность элементарных процессов (например, процесс кончается либо в пространстве — у «стенок другого», либо в пределах данного порядка точности измерения) — индивидуальная сложная система. Но, соответственно, ее процессы и она сама в целом как их совокупность ненаглядны: процесс-то происходит в «порядке порядков», а не в ряду порядка. Не можем расчленять по времени, привязывая линейно моменты к точкам реальной протяженности. Это похоже на то, что я называл «синтетическим фактом» (ср. § 84а): переплетения в нем чего-то, что взятое по отдельности никаких реальных фактов не дает. Или многократно протяженные величины, по Риману. § 151. Поскольку порядок из опыта извлекается во времени, последовательными наблюдениями и актами мысли или наблюдениями и суждениями в последовательности, то «связность» (за которой мы гипотетически предполагаем скрытые движения и «массы», процесс давания себе законов своего существования) превращает линейное движение в видимость (макровидимость последовательности и пребывания объекта сквозь время, а на деле — мировое мерцание, микрокосмос и макрокосмос поверх и поперек микроскопии). На деле, мы ни вперед не можем пойти («я» должно воссоздаваться в каждый из моментов, которые сами по себе разделены, и нельзя иметь будущие мысли хотением их и выбором), ни назад (синтетическому суждению не на чем держаться, и не аналитичности требовал Декарт, а указывал на то, что должно определиться один и только один раз), ни вбок когерировать с другими «я» (как они могут думать одно и то же? — хотя в больших системах мы допускаем сообразование с «самим по себе существующим», то есть с абсолютом, с неким эфирно растворенным третьим глазом). Совершенно четко принцип относительности вытекает (= зависимость только от «однажды сделанных» скрытых движений и установившихся «масс»), только с него и может начаться естественноисториче- ское изучение сознательных явлений. (Каково здесь место мыслей, содержание которых дается непосредственно самим отношением? Ср. «зеркальное отношение» § 154 и § 20). Никакого «само по себе». Ср. §§ 33, 36 и 40 об устранении натурального представления вещей. Если уж исходим из «сделанного», то к фундаментальному и элементарному процессу в бесконечно-малом (где должно определиться раз и только раз) мы не можем применить эту абстракцию (не говоря уже о научной неконтролируемости описания такого рода явлений, предполагающего неуловимый спиритуалистический акт переноса в себя понятого), отрицательными выражениями чего являются появления в точке, так сказать, «бесконечных значений» — Бога, врожденный идей, сверхопытных источников опытно значимых знаний, «вечных душ», «вспоминания» и тому подобного. И, наоборот, можно пользу извлечь из такого разрыва рациональности свойствами «малого» и, положив в исходный пункт эти последние, обобщить и на сознательные явления объективное причинное описание, выработав структуру расширенной рациональности. И немаловажное (для выплавки логических форм исторического исследования): превращать большие системы в сложные индивидуальные системы, набором их из элементарных процессов. § 152. И опять мы увидим, что существенными окажутся временные определения, а по сути — формальный синтез времени. Если мы должны вынимать себя из реальной ситуации, из потока времени, то этот хронотопос пребывания вне времени должен быть как-то организован, чтобы было на чем держаться, на чем висеть. Пространство и время «незаинтересованного» проигрыша («чистого действия» древних), произведением или стороной которого является устанавливающийся «закон» — «порядок порядков» как существование, состоящее в независимой мыслимости своих множественных экземпляров. Связанное и направляющее время как бы еще и опрокинуто назад, вдвинуто в прошлое, но в воскрешенное прошлое, а не просто в сохраненные следы. Хронотоп будет пространственно-временной характеристикой (и локализацией) бытия трансцендирующего усилия. И объяснением дления. § 153. Но результаты сделанного опыта мы формулируем в терминах информации, содержащейся в самих вещах, — физические законы. А актуальные условия, в которых извлекли (не извлекли), называем случайными, произвольным набором начальных условий, о которых ничего не знаем (то есть они внутренне никак не связаны). Но стоит посмотреть трансцендентально (то есть с точки зрения возможности), то что-то из начальных условий будет терминами законов — законов мысли (динамического строения опыта), а в объектном ряду начальные условия будут, следовательно, согласовываться, поскольку (ср. § 103) эмпирические факты и показания есть нечто получающее значение и смысл после (что делает порядок знания и понимания дискретным и налагает весьма сильные ограничения на мир и возможное поведение в нем)[105].