Стреляйтесь сами, мазепа (СИ)

Толпу утихомирили. У входа в цирк приставили городовых. И ровно в три часа заиграла музыка. Лица зрителей расцветились улыбками. Шпрехшталмейстер объявил о начале праздника.

А Мазепа в это время присутствовал на другом концерте. Его в лавке Босоногова устроил для него - единственного зрителя - тайный агент Гусынин - "Самсон". Запиской, загодя, тот испросил у ротмистра разрешение на встречу, заявив намерение сообщить нечто важное. Воспользовавшись отсутствием винного купца, который бисировал сейчас в цирке кудесникам джигитовки и бросал под ноги воздушным гимнасткам дорогие в эту пору центифоли, приказчик нахально провёл Мазепу в роскошный кабинет хозяина, усадил за стол, предложил гостю чужие вино и фрукты. Но сам долго не мог собраться, стоял, переминался с ноги на ногу, что-то бормотал, всхлипывал и трясущимися руками теребил носовой платок. Иринарх Гаврилович с интересом разглядывал убранство комнаты и терпеливо ждал.

Начало было обескураживающим.

- Я, - решился агент и присел на краешек стула, - Словом, если это вас заинтересует, в общем, я стал недавно объектом нападения неизвестных лиц. Они схватили меня, когда я возвращался домой, поместили в каком-то полуэтаже, били и просили моих рассказов о службе в полиции. Я, - плаксиво оправдывался Гусынин, - Человек слабого здоровья, боли страшуся. Я им всё рассказал.

- Так! - остолбенев, Мазепа прикурил папиросу не с того конца, - И что именно вы им рассказали?

- Господин ротмистр, Иринарх Гаврилович, они сразу сказали, что им известны мои связи с вами. Я им, вот крест святой, ни слова о том. А они меня головой о стену и грозили, что бить будут, пока не скажу, за кем Мазепа следить заставляет.

Иринарх Гаврилович, глядя на жалкое существо, сидящее перед ним, почувствовал, как от гнева у него стала подёргиваться щека, но справился с собой и попросил приказчика налить ему бокал вина. Выпил, пососал дольку лимона:

- Если я правильно понял, наши тайные встречи с вами для кого-то - совсем не секрет? И как вашим обидчикам это стало известно? У вас есть какие-нибудь предположения? Плохо, очень плохо, что нет. Что они требовали ещё? Поконкретнее.

- Я не помню. Я потерял сознание, и они бросили меня.

Мазепа выпил ещё:

- А раньше никого из них не встречали?

Гусынин подумал:

- А вот Алымов.

- Алымов? - приподнял брови ротмистр, - Он что, лично истязал вас?

- Нет, не истязал. Но он точно знал о моей работе в полиции.

- Значит, вы считаете, что именно Алымов причастен к нападению на вас?

- А как же! - с какой-то злой убеждённостью затараторил приказчик, - Он же видел, что я видел, как он ходит в дом, где живёт этот, за которым ещё в прошлом годе вы просили приглядеть, ну, Коряков, социалист, - и, подумав немного, неожиданно выпалил, - А ещё Алымов с госпожой Жирмунской амуры крутит. А она раньше с Кобяковым путалась. Значит, они все заодно! Зачем Алымов ей вино покупает и до утра у ней сидит? Я всё проследил, ваше высокоблагородие. И ещё он цыдулку в "Ямскую" из нашей лавки посылал. А в записке той что-то про оружие говорилось. Тимофей Егорыч, посыльный наш, мне потом рассказывал. Вы, Иринарх Гаврилович, зря его не арестуете!

Жандарм, как-то внутренне обмякнув, брезгливо посмотрел на "Самсона": "Ничтожество, но как гребёт!" И сухо спросил:

- Это всё? Или есть ещё что-то? Если, нет, то вот что, милейший: о записке, в которой об оружии говорилось, письменно мне подробно изложите. А нападение на вас, хм, неожиданно, очень неожиданно для меня. И потребует философических напряжений.

Мазепа встал и пошёл к выходу.

- Господин ротмистр, я верой и правдой! Только защитите от разбойников. Они же не оставят меня в покое! - бросился за ним Гусынин.

- Кому вы нужны, - зло успокоил его ротмистр, - Докладную, не откладывая, завтра же пошлите с вашим мальчишкой. Знаете куда. Самому же вам запрещаю искать со мною встреч. Ка-те-го-ри-чес-ки! И рекомендую показаться доктору. Мне кажется, что налётчики нанесли вам травмы, кои заключат его во мнении о вашей, э-э, - Мазепа многозначительно постучал пальцем по голове агента.