Стреляйтесь сами, мазепа (СИ)

- Да ить, рази, вы не знаете, что Павел то Игнатьич в прошлую субботу преставился? А замест его Кольку Хворова отрядили.

- Хм, того, что в "Ямской" коридорным бегал?

- Его, коли знаком.

- Как звать тебя? Федосом? Вижу, Федос, парень ты не скучный и до работы охочий, а погулять с размахом не любишь ли? Ну, недельку на груди у одной горячей бабёнки сытым и пьяным поспать?

- Кто б отказался. Только ить не за просто же такое сулят.

- Верно, но тебе, мил-человек, и делать ничего не надо. Просто поднимись к Кольке и шепни ему, что человек, состоящий при вице-губернаторе, подъехал. Пусть Колька скажет кому надо, чтоб чёрный ход открыли. Сам понимаешь, мне лишние глаза ни к чему.

- Исделаем. Как не понять, всё исполним, - Федос приставил метлу к ограде, отряхнул налипший снег с валенок, взбежал по лестнице и - видно было - переговорил со швейцаром. Но тот, видимо, не поняв дворника, распахнул двери и заученно закричал: "Милости просим, ваше благородие, апартаменты, игральные столы, шампанское - всё к вашим услугам!"

Господин, "состоящий при вице-губернаторе", присел от неожиданности: "Ах ты, скотина!" - застонал и попятился к ограде. Федос кинулся к нему, но тот замахнулся на него тростью и скрылся в темноте.

Калетин, выслушав сбивчивый рассказ "рыжего" о своём конфузе, попенял ему:

- Миша, к какому забору ты приколотил свои мозги? Ну, кто научил тебя так с дворниками работать? Их же выпить сегодня интересует, а ты им - почём рожь на болоте. Я недоволен. Шагай к девочкам снова. Игрушка под Люськиной подушкой не отменяется.

Григорий Платонович походил по комнате и продолжил с сарказмом:

- А вот балаган твой насчёт подручника губернаторского я одобряю. Это ты хорошо придумал. Швейцар, он же полицией не зря к двери приставлен. Господа охранители слабости человеческие всегда коллекционировали. На всякий случай. Вот и мы, придёт пора, вице-губернатора с его потаскухой на крючок подвесим. Люсю, конечно, жалко, но что поделаешь: любить надо себя и только себя. И о будущем своём сегодня заботу проявлять. Иначе, Миша, из ядущих в ядомые превратимся. Ступай.

На следующий день Миша, во избежание ещё одной промашки, прихватил с собой редкого по своим качествам вора Северьяна, прозванного "Боярином" за любовь носить бобровую шапку и отличавшегося если не изысканными, то вполне приличными манерами поведения. В глухой предполуночный час галантно одетые молодцы, не очень таясь, чертыхаясь, перемахнули через ограду борделя и прошли к еле приметной двери чёрного хода. "Рыжий" светил, Северьян орудовал отмычкой. Поднялись на второй этаж, где на лестничной, дивно загаженной площадке, Миша скинул своё дорогое пальто и, опять же бесшумно открыв замок двери, "кавалеры" вошли в плохо освещённый коридор заведения.

Оба не раз бывали здесь, хорошо знали расположение комнат и загодя обговорили план действий. Но планида, что гулящая девка, постоянством, как известно, не отличается и куда понесёт её - не угадаешь. Вот, зачем, например, этот полупьяный, полуголый, обросший жиденьким волосом сморщенный человечек выполз из своего номера именно тогда, когда мимо него на цыпочках крались Миша с "Боярином"?

- Ты хто тут такой? - заступил старичок дорогу Северьяну и стал требовать, чтоб тот принёс ему обещанную при договоре "шампанею":

- Я тебя, грош ломаный, - кричал он и наскакивал на улыбающегося "Боярина", - Наскрозь вижу. Ишь, личность разбойная, скалится он, а бутылку "Клико" изволь мне в нумер сопроводить!

В другом месте и при других обстоятельствах Миша поступил бы проще. И лежать бы сморчку на полу посиневшим до приезда санитаров из покойницкой. "Но сегодня ты меня не разозлишь, - невежливо похлопал он блудника по голому плечу, - Будет тебе шампанское. И для мамзели твоей конфекты тоже будут. Иди к ней, мил-человек, она одна в холодной постеле простудиться может". Старикан уже более осмысленно воззрился на Мишу, понимающе закивал головой и поплёлся к себе. Гости же, не оборачиваясь, быстро пробежали по коридору к номеру, в котором, как заметил Миша ещё на улице, не светились окна. В такой час это означало одно - апартамент пустовал. Тихо открылась и прикрылась дверь. Держал фонарь, на сей раз "Боярин", а "Рыжий" заложил пистолет, обёрнутый промасленным пергаментом, под тяжёлый резной комод, накрытый вязаной скатертью. Северьян не утерпел: выдвинул один из ящиков, захватил рукой какие-то дамские кружевные невесомости, но, рассмотрев, брезгливо бросил обратно.