Стрелок

– Оттого, что будь вы наверху, хороший стрелок вполне мог бы достать вас.

– Понятно. Но теперь вы полагаете, что нам ничего не угрожает?

– Да. Берег далеко, да и попасть в движущуюся мишень не так просто. А пассажиров я проверил.

– Вот как? И что же вы можете сказать по их поводу?

– Ну, кроме нас, первым и вторым классом путешествуют три помещика с семьями, несколько купцов, парочка профессиональных шулеров и одна пр… кокотка[248].

– Дмитрий, я попросила бы вас! – строго прервала его Милютина, скосив глаза на свою юную спутницу.

– Прошу прощения, – чертыхнулся тот про себя и продолжил: – В общем, я могу, конечно, ошибаться, но вряд ли среди наших попутчиков есть убийца.

– Благодарю вас.

– Не стоит, – коротко поклонился Будищев и вышел из каюты, потянув за собой Шматова.

– Граф, я… – начал Фёдор, – там это…

– Наболтал лишнего?

– Ага.

– Не парься, все равно бы узнали.

– Думаешь? – обрадовался парень, сообразив, что Дмитрий не злится.

– Бабы они народ такой. Если им что интересно, землю носом рыть станут, а выведают.

– Вот и я говорю…

– Но язык все же попридержи!

– Да я что, разве я когда себе…

– Вот и я об этом.

Некоторое время они шли молча, но долго Шматов так выдержать не мог, уже через пару минут начал расспрашивать.

– Граф, а что, в Елизавету Дмитриевну и впрямь кто стрелять собрался?

– Не знаю, – пожал плечами тот.

– А чего же мы тогда…

– Надо так.

– Ну, надо так надо.

Путешествовать на пароходе оказалось значительно приятней, нежели поездом. Места гораздо больше, комфорт просто несопоставим, а какие вокруг пейзажи… У Нижнего Новгорода в Волгу впадает Ока[249], и именно там великая русская река, воспетая в народных песнях, становится по-настоящему полноводной. По берегам её множество живописных мест, леса, поля, богатые волжские города с их купеческими особняками и сияющих золотом куполов храмами. Большое количество деревень, русских, татарских, чувашских, мордовских и ещё бог весть каких. По водам снуют туда-сюда большие пароходы и утлые лодчонки рыбаков, сплавляют лес, катаются под парусами или на веслах отдыхающие. Ещё совсем недавно можно было встретить бурлаков, прямо как на известной картине Репина, но в последнее время их совсем уж вытеснили паровые буксиры, обходящиеся владельцам грузов много дешевле.

Публика тоже в первых двух классах тоже вполне приличная, а простонародье из третьего наружу нечасто выпускают. Так что никто господам лишний раз глаза не мозолит и можно устроить променад на верхней палубе, или посидеть в удобных креслах, полюбоваться окружающими видами.

Шматов хоть и был полноправным пассажиром, да одет не хуже иных и прочих, а рядом с господами сидеть стеснялся, и когда ему выдавалась свободная минутка, пристраивался где-нибудь подальше от остальных и, разинув рот, восторженно глазел на волжские волны и проплывающие мимо берега. Заметив эту страсть к созерцанию, Будищев вручил ему чудом уцелевший при крушении бинокль и велел привыкать.

– Что, Фёдор, нравится? – поинтересовался он, застав приятеля за любимым занятием.

– Ага! – кивнул парень, не отрываясь от чудесной игрушки. – Красиво – страсть! Направо глянешь – етить твою лапоть, налево – растудыть в качель, а на том берегу какой-то срамной мужик мочиться пристроился… паскудник!

– Красота-то какая, Федя! – буквально простонал в ответ Дмитрий, силясь не расхохотаться.

Что-то в его голосе показалось товарищу странным, и он, с явным сожалением отставив бинокль, обернулся и едва не провалился сквозь палубу от стыда. Как оказалось, юнкер подошел к нему не один, а вместе с госпожой графиней, мило пунцовевшей от услышанного, но при этом старательно делавшей вид, что «морских терминов не разумеет»[250].

– Давайте не будем мешать этому «милому сыну природы» любоваться окрестностями, – мягко улыбнулась она, и, решительно взяв своего спутника под руку, двинулась в обратную сторону.

– Ваше сиятельство, мне, право, очень неловко, – попытался извиниться Будищев, но Милютина не стала его слушать.

– Оставьте, Дмитрий Николаевич. Не надо пытаться выражать чувства, которые не испытываете. Вас ведь только позабавила эта ситуация, не так ли?

– А вас? Вы, кажется, не очень-то смутились.

– Не дерзите! Да, я не первый год занимаюсь благотворительностью. Мне приходилось видеть множество заведений, лишь по недоразумению именуемыми «богоугодными», вести переговоры с подрядчиками, так что вы правы, меня не просто смутить подобной лексикой. Но при этом я весьма опечалена низким культурным уровнем Федора, не сумевшего выразить свои бесхитростные в сущности чувства без употребления площадной брани. И я нахожу, что в этом немалая часть вашей вины!

– Виноват, исправлюсь.

– Конечно-конечно! Кстати, а зачем вы дали ему бинокль?

– Да так…

– Делать что-то просто так, на вас совсем не похоже. Ладно, давайте возвращаться, пока Люси не начала нас искать и не услышала ещё какой-нибудь перл от вашего «слуги». К тому же скоро время обеда.