Стрелок

В ответ один из них пробормотал что-то вроде «урус-шайтан» и бросился на тщетно пытавшегося сохранить в себе остатки толерантности и миролюбия Дмитрия. Совсем рядом в воздухе просвистело что-то вроде сабельного клинка, и ночь окончательно перестала быть томной. К бывшему охотнику Болховского полка мгновенно вернулись инстинкты, после чего тот, едва не потеряв штаны, на автомате ушел с перекатом в сторону, одновременно взводя курок «смит-вессона».

Шесть выстрелов прозвучали один за другим, подобно короткой очереди из никому ещё неведомого автомата, в клочья порвав окружающую тишину и ослепив вспышками всех присутствующих. Два злоумышленника, нашпигованные свинцом, кулем осели на песок, а третий, с трудом сдерживая стон, неуклюже побежал в сторону моря. И, как оказалось, в этом и заключалась его ошибка. Дело в том, что в темноте морские волны немного светятся и на их фоне фигура убегающего была видна совершенно отчетливо. Отбросив в сторону разряженный револьвер, Будищев достал второй и, проморгавшись, чтобы вернуть зрение, тщательно прицелился. Глухо бахнул ещё один выстрел, и беглец упал как подкошенный.

Услышав совсем рядом выстрелы, мирно спавшие до той минуты матросы тут же подскочили и не раздумывая бросились на шум. Никакого оружия у них при себе не было, но то ли спросонья, то ли от свойственной морякам лихости и презрения к смерти, они ни на секунду не заморочились этим обстоятельством.

– Полундра! – дико крикнул один из них и тут же кубарем полетел по песку, запнувшись о труп.

– Господин кондуктор, вы живы? – подал голос Макар, более всех сохранивший хладнокровие.

– Не дождетесь, – хмыкнул Будищев, поднимая брошенный «смит-вессон», и одновременно настороженно озираясь вокруг.

Однако ничего подозрительного больше не наблюдалось, и он, расслабившись, убрал револьверы. Кому-то из моряков все же пришла в голову мысль сделать из ветки и пучка водорослей, обмакнутых в нефть, импровизированный факел и осмотреть место побоища.

– Кто это? – изумленно спросил он у Дмитрия, показывая на убитых.

– А я знаю? – огрызнулся тот. – Но точно не японцы.

– Почему? – ещё больше удивился тот.

– Хреновые из них ниндзя, – непонятно ответил юнкер и, забрав факел, сам стал осматривать окрестности.

Его усилия быстро принесли плоды. Совсем рядом с местом разыгравшейся трагедии валялись три больших тюка, которые покойные, по всей видимости, тащили к наполовину вытащенной на берег лодке. Впрочем, это было единственное, что он успел выяснить. Со всех сторон к ним приближались конные и пешие патрули с зажжёнными факелами, очевидно, привлеченные звуками выстрелов.

– Кто стрелял? – звонко выкрикнул казак, первым подскакавший к ним.

– Я, ваше благородие, – почтительно отозвался Дмитрий, заметивший, как на плечах того блеснули золотом погоны. – Минный кондуктор Будищев с матросами.

– Даже так, – удивился тот. – А какого, простите, чёрта, вы тут делаете?

– Пароход свой ждем, – невозмутимо отвечал ему моряк.

– Какой ещё пароход?

– «Баку». Мы отстали, пока сдавали груз в порту.

– Вот оно что, – сообразил офицер. – А стреляли за какой надобностью?

– Вот эти злобные клоуны зачем-то напали на меня, размахивая острыми предметами. А я, знаете ли, как и все моряки, человек мирный и богобоязненный. Не люблю этого.

– Всех положили?

– Вон тот, в сторонке, должен быть жив. Я его просто оглушил.

– Что в тюках?

– Точно не знаю, но судя по времени и месту, нечто украденное на наших складах.

– Вполне вероятно, – согласился казак и наконец-таки спешился.

В этот момент их с Будищевым окружили прочие верховые с факелами, и они смогли рассмотреть друг друга. Офицер в форме Таманского полка и с погонами хорунжего был молод, подтянут, и вообще, что называется, хорош собой. Впечатление немного портило надменное выражение лица и тонкие в ниточку усы над верхней губой. Судя по всему, он был записным сердцеедом и лишил покоя не одну представительницу прекрасного пола.

– Вам повезло, юнкер, – покровительственно похлопал он Дмитрия по плечу.

– Ага, – широко улыбнулся ему тот. – Есть Бог на свете!

– Кстати, вы для моряка недурно стреляете.

– Стараюсь, – улыбка Будищева стала ещё шире.

Хорунжий немного удивился такой реакции, но, списав её на возбужденное состояние нового знакомого, только едва заметно пожал плечами и снова вскочил в седло.

– Вам надлежит немедля представиться здешнему коменданту полковнику Арцишевскому и сделать доклад по поводу данного происшествия, – глядя сверху вниз, заявил он, после чего наконец-то представился: – Я его адъютант, корнет Бриллинг.

– Я знаю, – едва слышно прошептал Будищев, и, скрывая ставшую совсем уж плотоядной улыбку, изобразил поклон.

– Честь имею!

– И вам не хворать.